За чертой - [10]

— Как ты его, матерщинника, терпишь?

— Мировой мужик, а это просто особенности характера.

Они распрощались, и Володя подошёл к коллеге.

— Что там?

— Труп, в нашем любимом районе. Даже не так. Мужик решил погулять с собакой за городом, то есть в самом конце улицы, у речки. Собака нашла труп.

— Женский? Или мужской?

— Вмёрзший в лёд. Будем надеяться, что благодаря холодной погоде он хорошо сохранился. Поехали вместе, Вова. Не люблю тот район. Сейчас завезём домой, что купили, и поедем.

— Темно.

— Посветят фарами. А может, прожектор найдут.

Дом встретил тишиной, Оксана с детьми ушла к маме. Володя обрадовался: поздравит тёщу без него. Недолюбливал он тёщу вместе с её семейством. Впрочем, как и тестя.

Тот всё пытался уговорить мать составить завещание и включить его детей от второго брака. Завещание на квартиру, естественно. Ту самую, где проживала Мария Юрьевна с Оксаной и Володей с детьми, объединённую с Володиной квартирой. По этому поводу Оксанина мать с бывшим мужем крепко поругалась. Что подняло её в глазах Оксаны.

 Мария Юрьевна же поступила по-другому. Она подарила квартиру внучке. Лишила таким образом сына наследства. Он мать не простил, даже звонить перестал, а с Оксаной так совсем поссорился, сказал, что она ему больше не дочь и мать он свою знать тоже не хочет.

Короче, припрятали Володя с бабушкой подарки. Перекусили они вместе с Семёнычем и поехали вдвоём на место преступления.

 Всю дорогу молчали. Странные вещи происходили в том районе. Вроде не связанные друг с другом, вроде и не знакомы были потерпевшие, и семьи их никогда не пересекались, а вот смерть нашли в одном месте, и не вовремя-то как. Им бы ещё жить и жить.

Ничего примечательного, кроме домов-завалюшек, в том районе не было. Магазинчики маленькие, с небольшим ассортиментом, люди все друг друга знают, но ничего интересного не рассказывают. Девушку так вообще впервые видели.

Пока перетирали всю информацию, доехали до места.

— Наконец-то! — такого злого следователя оба Вовы уже давно не видели. — Хорошо, что оба прибыли, тут два трупа. И вообще невесть что ещё. Говорят, в этом месте крыс много, но сейчас зима, холод.

— Пошли, Юра, к трупам, — произнёс Семёныч, надевая защитный костюм.

Тела оказались различной давности. То, которое нашёл мужчина с собакой, совсем свежее, а вот обнаруженное операми — старое. Пока описывали, фотографировали, извлекали из реки и льда, обнаружили ещё останки младенцев, видимо, разных, потому как не соответствовали они по размерам.        Чуть ниже по речке обнаружилась ещё одна запруда и там ещё детские останки.       Целое речное кладбище.

Пока отправили все находки в бюро, почти наступило утро. Ехать по домам смысла не было. Отправились в бюро, в кабинете выпили чай крепкий с ложкой спирта, чтобы согреться. Лаборантки принесли батон хлеба да сыр с колбасой. Перекусили, отзвонились жёнам.

Над душой стояли и следователь, и прокурор. Результат им подавай, а какой там результат, ждать надо, пока оттают. Вот и исследования проводили по мере оттаивания.

Фрагменты младенцев принадлежали разным трупам, разной степени зрелости. Вырисовывалась серия.

Стало очевидно, что где-то поблизости кто-то производит криминальные аборты и вызывает преждевременные роды с последующим умерщвлением младенцев, если они рождались живыми.

Женщин никто специально убивать не собирался, но что-то пошло не так. Обе (кстати, несовершеннолетние) умерли от кровотечений, только в разное время. Одна — несколько месяцев назад, до убийства Огурцова и Вишняковой.

 Генетический материал, конечно, взяли, а вот опознать по внешности их, скорее всего, не смогут.       Рабочий день при таком раскладе не прошёл, а пролетел. Присесть некогда.

Часть 8

 Утро началось с головной боли. Глаза разлепить было просто невозможно. Свет вызывал дикие спазмы в голове. Только встать надо, обязательно встать и доползти до таблеток. Чем дольше лежать, тем сложнее встать.

— Болит, Вов? — эхом услышал голос жены.

— Угу.

— Сейчас дам таблетки, лежи.

Выпил две и… уснул. Проснулся от телефонного звонка. Голова тяжёлая, но жить можно. Надо ехать на выезд. До прибытия оперов оставалось минут десять. Вышел на кухню, на плите в турке стоял кофе. На столе сахар и бутерброды в полиэтилене. Записка. Поднял, прочитал: «Я люблю тебя, Вова!»

Посмеялся. Лучше бы написала, куда убежала. Выпил кофе, съел бутерброды, голова почти прошла. Заглянул в детскую. Олежка спал. Ну да, у него же каникулы, а Сашеньку Оксана забрала с собой.

Всё-таки, интересно, куда она ушла.

Звонить времени не было. Вышел из дома, сел в машину и погрузился в рабочие проблемы. Что едут на несчастный случай было понятно, только обидно. Погиб пацан совсем. Двадцать лет, демобилизовался из армии совсем недавно. Что они там компанией отмечали после новогодних праздников — и так понятно, но вот что он на спор решил повисеть по ту сторону балкона пять минут на морозе, уже ни в какие рамки не лезло. Спор он выиграл. Только залезть обратно не смог, и друзья не удержали, старались, но… Теперь спорить не с кем. И объяснять, извиняться тоже не перед кем. Восьмой этаж сделал своё дело. Почему люди так часто делают глупости? Где разум, логика? Где чувство самосохранения? Такие вопросы можно задавать и задавать, только ответы на них получить невозможно.