За час до срока… - [21]

— Станислав, но он же не граф Монте-Кристо, — удивился профессор. — Не сидеть же мальчику в заточении. Иногда надо и воздухом подышать.

— Конечно, надо, — согласился Стас. — Только все же лучше, чтобы Вовка поменьше бывал на глазах у посторонних.

— Но…

— Андрей Борисович, позже я вам все объясню, — улыбнулся Стас.

— Ну что же. Дома так дома, — согласился профессор. — Мы и дома найдем чем заняться.

Через час Стас ушел. Главное было сделано, какое-то время Вовка будет вне игры. Стас не хотел рисковать и поэтому решил спрятать его у профессора.

Здесь его точно никто не найдет. И как же все-таки гадко, что поводом для визита к старому учителю была необходимость в его помощи.

Топорков шел на работу с больной головой, сутулясь и глядя себе под ноги.

Вот уже третью ночь у него не получалось нормально заснуть. Вчера он еще раз перерыл все материалы, которые ему удалось собрать о поезде и культе.

Ничего полезного. Слухи, легенды, документальные свидетельства. И ничего, что могло хотя бы косвенно относиться к «алгоритму зла». У Юры ничего не получалось. Его размышления зашли в тупик. Бондарь на звонки не отвечал, на контакт пока не шел.

Когда Топорков пришел в редакцию, все, кто попадался на пути, смотрели на него с плохо скрываемой улыбкой. Юра улыбался в ответ и, отмахиваясь, пробирался к своему столу.

— Веселая была ночка? — с улыбкой до ушей спросил Саша, фотограф, приятель по работе.

— Если бы…

Сашу окликнули из комнаты в конце коридора, и он пошел на зов ответственного редактора. Топорков продолжил путь к своему столу.

— Юра.

Он обернулся. За спиной стояла Марина.

— Тебе кто-то звонил вчера. Сказал, что хотел бы встретиться, что вам есть о чем поговорить.

— Который за вчера? — устало спросил Топорков.

— Я ему сказала то же самое, но он просил передать тебе, что его фамилия Бондарь и…

— Стоп, — сказал Юра. — Повтори.

— Его фамилия Бондарь… — растерянно повторила Марина.

— И что он сказал?

— Что… что если ты сможешь сегодня прийти в два часа к кинотеатру «Варшава», то будет тебя ждать у большой афиши со стороны метро и с удовольствием обсудит статью.

Как только Юра до конца осознал услышанное, он тотчас же проснулся. Возникло желание сразу позвонить Стасу, но он решил, что лучше будет сначала встретиться с Бондарем, а уже после рассказать об этом.

В назначенный час Топорков подошел к афише. Возле нее стоял человек соответствующий приметам, которые Бондарь сообщил о себе Марине.

— Григорий Ефимович? — спросил Юра, подойдя к мужчине пятидесяти пяти-шестидесяти лет, одетого в серые брюки, светлую клетчатую рубаху и серую ветровку.

— Юрий Топорков? — в ответ спросил Бондарь и приветливо улыбнулся.

Топорков улыбнулся в ответ и чуть кивнул головой. Они пожали руки.

— Рад знакомству с вами. У вас получилась хорошая статья.

— Спасибо, — сказал Юра, отметив, что у Бондаря очень даже не старческая хватка.

— Практически никакого заигрывания с мистикой — факты отдельно, предположения отдельно. Где легенда, там, так и говорится, — легенда.

— А редактор считает, что я сделал из мухи слона, ответил Юра. — Но в том, что получилось интересно, он с вами согласен.

Обменявшись парой общих, ни к чему не обязывающих фраз и перейдя к теме поезда-призрака, Топорков и Бондарь не спеша направились к подземному переходу. Бондарь говорил легко и непринужденно, как будто был давно знаком с Топорковым. В какой-то момент журналисту показалось, что Бондарь просто хочет выговориться. Юре не нужно было выуживать нужную информацию, что он собирался сделать до встречи. Ему оставалось только слушать.

Уже полчаса как они шли по насыпи вдоль железнодорожного полотна и разговаривали о поезде.

— Но поезд действительно исчез и тем самым сразу же привлек к себе много внимания, — рассуждал Бондарь. — А вы, Юрий, никогда не задумывались над тем, что собой представляет железнодорожная сеть в масштабе всей планеты?

— Ну… это солидное сооружение… — начал Юра, хотя задумался об этом впервые.

— Это не просто солидное сооружение… Это уникальное сооружение! И не надо его ставить в один ряд с египетскими пирамидами, это нечто иное.

Железнодорожная сеть замкнута. У нее нет ни начала, ни конца. Нет, конечно, есть тупики, снятые участки рельс, но все это ничтожно мало по сравнению с остальной частью.

Топорков поднял взгляд, и он непонятно почему зацепился на четверке рабочих в оранжевых жилетах, метрах в пятидесяти от стрелки менявших рельсы. Он вдруг задумался: для чего менять рельсы на дороге, которая, судя по всему, много лет не используется и вряд ли будет использоваться в ближайшем будущем?

— Ремонт старой ветки, — задумчиво и тихо сказал Юра. — Для чего?..

— Действительно, странно, — согласился Бондарь, посмотрев на ремонтников, и продолжил. — Вы, наверное, слышали, что пустые, заброшенные города действуют угнетающе на тех, кто рискнул пройти по их улицам…

— Это естественно. — Даже в обычной деревенской избе, если там долго не живут люди, начинают происходить странные вещи.

— Старые железные дороги дарят мистические ощущения ничуть не меньше, чем пустые города, но в то же время и притягивают к себе именно этими ощущениями. Во всей истории с исчезнувшим поездом есть много странных, как будто не связанных между собой вещей. И одна из главных — голова писателя Никольского. Точнее, не голова, а череп. Вы слышали об этом?