За час до рассвета - [15]

— А мне его жаль, — призналась Ирина. — Я бы еще раз ему поверила.

— Ты будешь делать то, что велит комитет, — жестко продолжал Лунин. — Никакой самостийности.

В это время в комнату вошел Метелин с наклеенной бородой и усами. Дверь он открыл своим ключом и немало был удивлен, когда вместо Максима Максимовича встретил Ирину с ребятами.

К Метелину подошел Поляков и упрекнул:

— Осторожность совсем забыл. Нас учишь, а сам…

Семен улыбнулся:

— Осторожность без риска — ничто. Осторожные, Миша, дежурными по станции работают. И что?.. Никакого проку. — И с тревогой спросил: — Что-нибудь произошло?

— Операция «Вагон» отменяется, — сообщил Поляков.

— Отменяется? — удивился Маслов. — А почему?

Миша разозлился:

— Твои три пуда динамита стоили пять жизней, вот почему! — резко ответил он. — А за вагон они знаешь сколько расстреляют? И тебе с Петром Петровичем не поздоровится за то, что вагон в тупик загнали. Что это сделано с умыслом, и дурак догадается. Максим Максимович против нашей операции, она плохо подготовлена, — закончил Поляков.

Выслушав Полякова, все сидели молча с опущенными головами. Распоряжение Максима Максимовича пришлось явно не по душе. Но Метелин твердо заявил:

— О расстрелах мы не подумали. Мы не имеем права ставить наших людей под фашистские пули. Выше головы, ребята, приуныли напрасно. Будет у нас и оружие и взрывчатка. Будет! Хитростью возьмем, — взглянув на часы, распорядился: — Костя и Николай, немедленно отправляйтесь к своим ребятам и отмените операцию.

Вместе с Трубниковым и Луниным ушел и Маслов. Поляков взял самовар, хитровато взглянул на Ирину и Семена, промычал что-то насчет чая, отправился на кухню. Воспользовавшись тем, что они остались одни, Ира поспешно спросила у Семена:

— Ну, как тебе живется у Луниных? Метелин ответил неопределенно:

— Тиха… Окраина, безопасно.

— Как там Власовна?

— По хозяйству хлопочет, последних кур от фрица прячет, — улыбнулся Семен.

— Ну, а Клава?

— Франтит, финтит! — усмехнулся он. — Это, пожалуй, единственное, что меня там смущает.

Ирина потупилась. Щеки ее порозовели. Семен сказал больше, чем она ожидала.

«Значит, к Клаве он равнодушен, — с облегчением подумала Ирина, — а мне-то казалось…»

Взглянув на Ирину, Семен почему-то вспомнил детство: как было все просто. В семь лет он сказал Ирине: «А я на тебе женюсь, вот подумаю немножечко и женюсь». Девочка, хлопая в ладоши, кинулась в беседку к родителям: «Папа, мама, мы поженимся с Семой». Степан Метелин в ответ улыбнулся: «А сын у меня не промах, весь в отца! Ишь какую ягодку приглядел. Ну, сваток, вся стать по единой косушечке хлопнуть, не то куры засмеют».

Сколько раз за последнее время Семену хотелось сказать слова, которые он давно носил в своем сердце. Презирал свою робость, которую испытывал, оставаясь с Ириной наедине, сердился, называл себя слюнтяем, тряпкой. Сколько раз собирался открыться, что оккупация, совместная работа в подполье еще больше их сблизили. Нет, даже не это. Что он любит ее, давно любит, с тех пор, как помнит себя. Он приготовил ей множество ласковых слов. Вот сию минуту решится, обязательно скажет то, что давно надо было сказать. Он заглянул ей в глаза, взял за руку:

— Ируся, мы с детства дружим, — произнес и смутился. — Я еще в школе… Понимаешь… я хочу сказать, в общем, сказать…

Осекся и отвернулся к окну.

Ирина чуть не крикнула: «Не тяни, милый, говори же… Ну, что же ты?..» А сказала совсем не то:

— Да, конечно… в театр ходили… в кино бегали.

Семен тяжело вздохнул:

— Да, так вот, Ира, мне уже двадцать шесть. В общем, Ира, я собирался признаться. Ты для меня, Ира… В общем, на всю жизнь…

ЦЫГАНКА ИЩЕТ ЗНАКОМСТВА

Наконец Сашко и его дружку Витьке повезло. Неожиданно они встретили цыганку в центре города. Искали на базаре, а увидели около офицерской гостиницы.

В ярком цветастом платье, она с независимым видом прогуливалась по тротуару, подолгу рассматривала витрины магазинов, будто поджидала кого-то.

Вот вышел Энно Рейнхельт, на ходу натягивая перчатки. Заметил цыганку. На холеном его лице заиграла самодовольная улыбка.

— А, цигойнер! Поди-ка сюда, — он поманил ее пальцем. Смело направляясь к нему, она тоже улыбалась:

— Я же говорила вам: молдаванка я.

Цыганка достала из-за пазухи бумаги, офицер внимательно прочитал.

— Гм… Да-а, — протянул он, возвращая документы. — Не солгала. — Потом нагловато осмотрел ее с ног до головы. — А ты, оказывается, довольно элегантна.

— Господин офицер мастер на комплименты, вот вы действительно ослепительны в этом мундире… гестапо, — робко произнесла она.

Офицер рассмеялся:

— В мундирах ты, милая девочка, разбираешься неважно, а в мужчинах?..

Рассматривая ее, он подумал: «А что, пожалуй, пикантно провести вечер с такой очаровательной пифией», — но строго сказал:

— Я запомнил, что ты мне предсказывала… «Глубокая яма! Витязя засыпают серой землей!..» А ну, скажи, в чем суть твоих предсказаний? Отвечай!

Девушка, потупив глаза, призналась:

— Вас долго не было видно. Я каждое утро сюда прихожу. Вы верите в любовь с первого взгляда?

Ее вопрос заметно озадачил офицера. И он не знал, что ответить. А цыганка горячо нашептывала: