За час до полуночи - [16]

– Что ты знаешь о мафии, Шон?

– По-моему, она зародилась в старину, как своего рода тайное общество.

– Да, так. Она возникла на острове в период иноземного владычества, взяв на себя функцию единственного защитника крестьянина, единственного средства восстановления справедливости. Как все народные движения, она постепенно становилась все более и более алчной. В конце концов взяла крестьянина, да и всю Сицилию, за горло. – Я бросил окурок и втоптал его в гравий. – И все еще держит, несмотря на все усилия римских властей.

– Но какое это имеет отношение к тебе?

– Мой дед, Вито Барбаччиа, капо мафииПалермо, да и всей Сицилии. Он крестный отец. Господин Жизни и Смерти. Сейчас уже около трех миллионов сицилийцев живут в Штатах, и мафия перебралась туда вместе с ними. Ты, наверное, знаешь, что там это одна из основ преступного мира. За последние десять лет нескольких боссов мафии выслали из Штатов. Они вернулись домой с новыми идеями: проституция, наркотики и прочие прелести. Старомодные мафиози вроде моего деда запросто лишали жизни, но они не занимались подобными вещами.

– В этом и есть суть проблемы?

– Можно сказать, что да. Ему подложили бомбу в машину – любимый способ в борьбе за передел сфер влияния в мафиозной среде. К несчастью, именно моя мать решила выехать на ней.

– Господи Боже мой. – На лице у него появилось неподдельное сочувствие.

Я продолжал:

– Веришь или нет, но я ничего не знал о делах деда или, скорее не хотел знать. Приехал домой на каникулы после первого года учебы в Гарварде, и на второй день случилась трагедия. В тот же вечер дед рассказал мне все.

– Он не пытался рассчитаться с теми, кто подложил бомбу?

– Уверен, что да. Думаю, что все уже решено. – Я поднялся. – Что-то холодно. Давай возвращаться.

– Извини, Стаси, – сказал он. – Трагическая история.

– Ну что ты. Все в прошлом.

Я поверил в его искренность. Ветер завывал в вершинах кипарисов, бросая косой дождь на тропинку. Мы встали и пошли назад к монастырю.

Глава 6

После обеда я сразу лег спать. В те времена у меня не возникало проблем со сном. Он пришел, как только голова коснулась подушки. Когда открыл глаза, стрелки будильника показывали уже половину восьмого, за окном стало темно.

Где-то слышались голоса. Я накинул халат и через стеклянные двери вышел на террасу.

Внизу во дворике, поставив одну ногу на край фонтана, Бёрк беседовал с седым, довольно плотным человеком, подстриженным ежиком. Благодаря умению портного он выглядел несколько более подтянутым, чем на самом деле.

Его облик поражал чем-то нарочито безвкусным. Он удерживался от искушения носить более одного золотого кольца, и манжеты его белой рубашки выступали на положенный дюйм, похоже, он следовал правилам этикета с буквальной точностью. По-моему, только его галстук в военном парадном стиле – явное подражание – портил впечатление. Когда же незнакомец достал платиновый портсигар и предложил Бёрку сигарету, он показался мне столь же натуральным, как этот сад.

Согласившись прикурить от зажигалки Бёрка, он слегка повернулся, проведя рукой по волосам каким-то женственным движением, и тут заметил меня, стоявшего у края балкона.

На его лице появилась заранее приготовленная дежурная улыбка.

– Привет, – обратился он ко мне. – Я Карл Хоффер. Как дела?

– Спасибо, хорошо, – отозвался я. – У вас замечательные кровати.

Самым удивительным оказалась его речь. Чисто американское произношение, никакого австрийского акцента я в ней не заметил.

Карл улыбнулся Бёрку.

– А что, он мне нравится. – Затем еще раз посмотрел вверх на меня: – Мы собираемся пойти что-нибудь выпить. Почему бы вам не спуститься? Заодно обсудим наши дела.

– Буду через пять минут, – пообещал я и вернулся в комнату переодеться.

* * *

Когда я спустился в холл, из столовой появилась Роза Солаццио в сопровождении слуги, несшего поднос с напитками. В этом году английский стиль опять вошел в моду. Ее гарнитур стоил Хофферу по меньшей мере две сотни гиней: облака красного шелка трепетали, как пламя в ночи, доводя красоту ее глаз и прически до совершенства.

– Минутку, – сказала она и быстро подтянула мне галстук. – Вот так лучше. Простите, все получилось довольно глупо сегодня утром. Просто я не знала.

Она говорила по-итальянски, и я ответил так же.

– Не знали что?

– О вас. Что ваша мать – сицилийка.

– А кто вам сказал об этом?

– Полковник Бёрк.

– Жизнь полна неожиданностей, не так ли? – улыбнулся я. – Пройдем к остальным?

– Как хотите.

Думаю, она поняла мои слова, как желание окончить разговор, хотя и не выказала досады. Вероятно, женщина в ее положении редко может позволить себе подобные эмоции.

Хоффер и Бёрк переместились в маленький освещенный садик-патио, в центре которого еще один фонтан, точная копия первого, поднимал свои струи в ночное небо. Они сидели у кованого чугунного столика и поднялись мне навстречу.

У Хоффера был тот тип всесезонного загара, который дает кварцевая лампа или, что бывает реже, богатство, достаточное для того, чтобы весь год следовать за солнцем. Вблизи он оказался старше, чем я предполагал, его кожу покрывала сеть мелких морщин, и, хотя лицо не покидала дежурная улыбка, в голубых глазах светился огонек веселья.