Южный Урал, № 2–3 - [47]

Решительная схватка зимы с весной произошла неожиданно. Началась она бурными порывами ветра и ливнем такой силы, который Буйвиду приходилось видеть только на юге.

Дождь лил не переставая, заполняя улицы, тротуары, дороги бурлящими потоками. Трамвайная линия скрылась под водой, и только металлические мачты, стоящие среди этого озера, выдавали ее существование. Трамвайные поезда, застигнутые ливнем, стояли потухшие, безмолвные, ушедшие колесами в воду.

У самой заводской ограды, там, где проходили мутные воды рудных фабрик, вода клокотала, бурлила и ревела, как зверь. Кюветы не смогли вместить эти потоки воды, и она, опрокинув часть кирпичной стены, ворвалась на территорию заводской площадки.

У этой бреши метались тени, мигали одиночные огоньки, и кто-то кричал:

— Мешки-и-и! Тащите мешки с землей! Бревна поперек ставить. Заваливай! Завалива-а-ай!

Откуда-то доносились глухие взрывы, напоминающие далекие разрывы тяжелых снарядов. Это специальные команды копрового цеха вступили в единоборство со льдами, отстаивая мосты и переправы через реку Урал.

В темноте Буйвиду с трудом удалось добраться до человека, который руководил работой. В длинном плаще, освещаемый тусклым светом ручного фонаря, этот человек стоял на возвышенности у самого пролома стены и среди разбушевавшейся стихии с завидным спокойствием и твердостью отдавал приказания, пытаясь построить плотину из бревен и мешков, наполненных землей, и преградить путь воде.

— Что произошло? — спросил Буйвид.

— Вода третий раз прорывается на заводскую площадку, она подходит к стенам прокатных цехов. Нельзя допустить воду к боровам нагревательных колодцев. Надо вызвать подмогу.

Буйвид бросился бежать, скользя и падая, к сторожевой будке, чтобы вызвать подмогу. У линии железной дороги он натолкнулся на группу людей.

— Эй, человек! — кричал кто-то. — Эй!

— Я!

— Где здесь стену проломило, а?

— Вы что, на помощь?

— Ну да, веди скорее…

— За мной идите.

Он повернул обратно, радуясь, что так скоро пришла помощь. Правда, их было всего семь человек, но взялись они за дело энергично. Мешки и рогожи, наполненные землей, летели один за другим, закрывая брешь, баррикада росла быстро, и, несмотря на всю злость и упорство, воде пришлось, в конце концов, отступить. Волею людей она была загнана в русло проточных канав и, беснуясь и ворча, понеслась к Уралу.

Как только была заделана брешь, Буйвид зашел в конторку склада. Все, кто только что с ожесточением боролся с водой, собрались у печурки и, мирно беседуя, сушили одежду.

Он подошел к молодому парню, сидящему на табуретке у печки. Брезентовая куртка, одетая поверх ватной фуфайки, насквозь промокла и почернела; с мокрой кепки по лицу текли грязные ручейки.

— Это вы пришли на помощь?

— Мы, а что?

— А кто послал вас? Диспетчер завода?

— Нет, сами пришли. Мы из листопрокатного.

— А кто, все-таки, послал вас? — допытывался он у парня. — Откуда вы узнали о прорыве воды?

— Стрелочник с путей прибежал и рассказал. Тут каждому понятно, что в таком деле лишний человек всегда пригодится. Если бы вода к цеху подошла — была бы тогда потеха. Вот мы собрались и пошли.

— Сами, значит?

— Ага. А чего допытываетесь? Странный человек, ей богу, — сказал парень, — он снял мокрую кепку, выжал ее и снова одел. Потом посмотрел на Буйвида и уже как бы примирительно, с улыбкой, сказал:

— Завод-то не чужой, а наш собственный. Правильно?

— Конечно, — ответил Буйвид, обрадовавшись простым и искренним словам молодого рабочего. Эти несколько слов по-новому осветили все происшедшее здесь за последние тридцать минут. Здесь проявилось благородство души рабочего, его любовь к своему заводу, его высокое сознание и понимание самого главного — завод-то не чужой, а наш собственный…

Когда Буйвид пришел в партком, агитаторы уже собрались. Буйвид все время находился под впечатлением того, что произошло на складе, и тотчас рассказал об этом парторгу ЦК ВКП(б) на заводе Корнилову.

— А ты расскажи об этом агитаторам, — посоветовал он. — Факт, казалось бы, исключительный, а, все-таки, очень характерный, очень.

Агитаторы завода собрались послушать инструктивный доклад на тему о борьбе за бережливость и экономию. Буйвид все думал, как ему увязать случай, о котором ему хотелось рассказать, с темой беседы.

— Да ты не увязывай. Расскажи и все, — сказал Корнилов. — Молодые прокатчики проявили настоящее хозяйское отношение к своему заводу — чего же тут еще увязывать.

Буйвида выслушали с большим интересом, и, когда он назвал фамилии молодых рабочих, раздались аплодисменты.

Корнилов в своей горячей, взволнованной речи перед агитаторами завода приводил другие факты, взятые из жизни завода. Обыкновенные будничные на первый взгляд случаи и поступки людей наполнялись новым содержанием.

— Случается, — говорил он, — простая шкатулка наполнена драгоценностями, они близки, доступны, стоит только по-настоящему взяться за дело, открыть шкатулку. И вот вам пример. Известно, что москвичи обратились к трудящимся нашей страны с призывом — организовать поход за экономию средств и материалов. Москвичи показали нам новый источник, откуда мы можем черпать средства для нашего строительства. Как на это ответили магнитогорцы? Я хочу несколько приоткрыть дверцы нашей Магнитогорской шкатулки и показать вам ее драгоценности…