Южный Крест - [36]

— Денежки, денежки правят миром! — все загалдели, кто-то заспорил.

— Я представить не могу, чтобы мы с Вадимом по отдельности платили, обратилась Лена к Ирке, стоявшей рядом. — На анекдот похоже! Я не верю!

— Правда, правда! — воскликнула та, обрадовавшись вниманию Лены и подходящей теме: она кишками чуяла, что между Леной и Вадимом что-то неладно, и ей было да смерти любопытно.

— Законы волчьи… — повторила Лена чьи-то слова. — Они всю жизнь так жили, а мы новенькие, неопытные: нам надо побыстрее вписаться и привычки перенять.

Она вопросительно посмотрела на собеседницу.

— Это точно! Особенно язык.

— Да, такая проблема! Учишь-учишь, а все как-то не то… Я вот Дине внушаю, хочу, чтобы она здесь своим человеком стала.

— А мой Костик, — отозвалась Ирка поспешно и с радостной улыбкой, — все хуже и хуже на русском говорит! — она легко вздохнула: — Но зато лучше меня все понимает!

— У тебя Боб — австрал, тебе проще. Вадим процесс воспитания видит иначе, чем я. Приходится бороться на два фронта. — Лена нахмурилась. — А, вообще, тут нужно удачу хватать, как в военных условиях. Лопухам здесь не место!

— Вот именно!

— Муж должен быть надежный, хваткий. Деньги в дом носить. Да где такого взять?

Ирка подобралась, насторожилась. Умея интуитивно нащупать правильную дорожку, она и сейчас не ошиблась, легко зацепив Лену, проводившую жизнь в четырех стенах и нуждающуюся в ком-то, чтобы вылить накопившееся за долгое и, что греха таить, унылое времяпрепровождение.

— Мой-то, — для надежности Ирка добавила масла в огонь, — вместо того, чтобы о доме заботиться, все пропивает! Хорошо еще, что в пабе не сидит с дружками, а дома нагружается. Он шурупа всадить не умеет, зато счета такие приходят — глаза на лоб лезут! Вроде и работа у него хорошая, а мы, однако, столько лет не можем собрать на первый взнос!

— Вы и дом еще не купили?

— Нет, конечно! Пропивает он все, толстопузый! — она засмеялась как будто одобрительно.

— Ой, Ирка, я тебе сочувствую! — заботливо воскликнула Лена. — Если б ты моего знала!.. — лицо ее изменилось и даже голос на последних словах стал другим, никак не похожим на Иркин, словно она говорила с трудом, через силу. — Замучилась я с ним, — произнесла она мрачно, — какие тут заработки… одна чушь на уме. Хотя он сам, как человек, неплохой… — добавила она без связи с предыдущим, увидав светящиеся жарким любопытством кругленькие глазки.

* * *

Художница-австралийка, подруга Анжелы, прислушиваясь к звучащей поблизости русской речи, взяла предложенный Вадимом бокал вина и задумчиво сказала:

— Русский язык такой грубый…

Вадим растерялся, не находя слов. Илья хлопнул его по плечу.

— Я тоже вначале обижался. А потом научился держаться развязно, как американец, и никаких проблем!

Художница густо покраснела.

— Извините, — сказала она.

— Мы уже привыкли! — заметил Илья, сверкнув глазами. — В России мы догадаться не могли, что кто-то нас не любит. У нас-то антизападной истерии не было. Так что теперь, увидев это, мы вынуждены нашу страну защищать.

— Ты в нее осиновый кол вогнал, — буркнула ему Анжела, кивнув на художницу. — Вон она какая красная!

— В другой раз неповадно будет, — бесстрастно отозвался тот.

— В новом месте все выглядит по-другому, а? — заметил Вадим.

Илья покосился с интересом: они с Вадимом явно понимали друг друга. Он сказал:

— Русские тоже выдают прелюбопытнейшие тезисы. Встречаю я недавно Мишу, ученого из нашего университета. Не прошло и минуты, как мы о России говорили. Он, конечно: "Коммунизм ненавижу". Ладно. А нынешний строй, как водится, называет демократией. Я спрашиваю: "Ты когда сюда приехал?" Он назвал меньше года. "Так зачем ты — оттуда эмигрировал? От демократии зачем убежал? Где же логика?" Он вначале изумился, но потом нашелся, приосанился и с гордостью говорит: "А меня вообще эта страна со всей ее историей — не устраивает!" А я подумал: "Ай да страна-дура! Тысячелетнюю историю нажила: музыку, литературу, науки творила, а этому мыслителю угодить не смогла!"

— Всегда будут такие миши! — сказал Вадим.

— Всегда и всюду! — подтвердил Боб. — И у нас таких хватает.

Русские и австралийцы переглянулись с любопытством.

— А я думал: максимализм — сугубо русская черта…

— Пожалуй, как в России, у нас быть не может… — протянул Питер. Россия — страна идеалистов, у вас люди думают только об идеях. Я читал много о России, и думаю, что с веками ничего не изменилось. В Австралии тоже недавно выборы прошли. Были опубликованы программы, почти каждый их знал. Все пункты обсуждались, велись дискуссии. Оба кандидата свои аргументы приводили — детально, доказывая по пунктам, что лучше или хуже для страны и граждан. Каждый, кроме того, точно знал, на сколько долларов он больше или меньше в прошлые годы зарабатывал, до прихода этой партии. Во всем твердый расчет: что выгодно, а что нет. И никакая сила в мире не заставит гражданина проголосовать за кандидата на второй срок, если он знает, что при его правлении он зарабатывал на десять долларов в неделю меньше!

— Русские экономические программы не читают, — уточнил Вадим.

— Вообще знают о них понаслышке! — прибавил Илья.