— А мне — темноволосого и кареглазого сына.
— Ну тогда пусть пополам, сын и дочь. А если не получится, то я с радостью попытаюсь еще раз.
Леа рассмеялась и плотнее прильнула к нему. Тревор зарычал, и этот звук отозвался в ней эхом. Он склонил голову и запечатлел на стройной шее восхитительный поцелуй, от которого кровь вскипела в ее сосудах.
— О, перестань меня мучить. Ты же знаешь, что это невозможно, когда на каждом углу гости.
— Это уж точно. Знаешь ли, я всерьез подумываю о том, чтобы привести в божеский вид незабвенную сторожку надсмотрщика.
— Похоже, твои чада не намерены ждать положенные девять месяцев. — Леа положила ладонь на его руки, сомкнутые над ее животом. — Мне кажется, они уже достаточно выросли. Так что, наверное, со сторожкой стоит поторопиться.
— Ты помнишь первый вечер, когда мы стояли с тобой вон там, внизу, на веранде? — спросил Тревор.
— Помню все, что связано с тобой.
— Я видел, как тебя поцеловал Батлер, и готов был задушить его.
— Тревор Прескотт, — повернувшись в кольце его рук, проворчала Леа, — вы же уверяли, что никогда не подслушиваете!
— Лгал.
— Кстати, Джесс добился, чего хотел. Он теперь в Калифорнии и даже отыскал золотую жилу. Я тебе не говорила?
Тревор слегка склонил голову, словно прислушиваясь к чему-то:
— Ты слышишь это?
Леа обняла его и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать в шею:
— Угу.
— Река. Послушай.
— Нет, я лучше послушаю своего мужа.
Не нуждаясь в дальнейших приглашениях, Тревор взял ее лицо в ладони. Губы его обхватили ее рот, и казалось, что от этого поцелуя задрожала земля. Дыхание Леа остановилось, а мысли унеслись в неведомые дали. Где-то за пределами «Ривервинд» река пела свою чарующую песню так, что даже Леа до сих пор не доводилось слышать ничего подобного.
