Южноуральцы в боях и труде - [19]

Знакомимся с обстановкой. Фашисты сидят в крестьянских домах, которые срублены из толстых бревен. В больших домах подызбицы — что-то вроде подвалов с окнами. Там немцы установили пулеметы. Между домами поясные траншеи, соединяющие все огневые точки. Хорошо бы разбомбить немецкие позиции, но мало самолетов, а артиллерия из-за бездорожья застряла где-то в пути. Надо брать штурмом. Таков приказ командования. Создаем штурмовые группы, в снегу проделываем проходы. Фашисты следят за нами, время от времени открывают огонь. На виду у немцев обозначаем ложные проходы, штурмовые же траншеи делаем скрытно. В боях за Мясной Бор фашисты сражались с упорством фанатиков. За каждый отвоеванный метр мы платили дорогой ценой — жизнями товарищей.

После выполнения задания батальон продолжал путь. По прибытии в 4 гв. дивизию мы вели бои за Ольховские хутора. На подступах немцы соорудили двухметровый снежный вал и залили его водой. При штурме наши саперы делали проходы в валу с помощью взрывчатки. Болота давали о себе знать даже в феврале, в тридцатиградусные морозы. Многие не замерзали даже зимой. Пехота, конница, артиллерия, обозы, проминая снег, попадали в зыбуны и топи. За всю зиму мы не имели ни одной землянки, жили в еловых шалашах.

Нельзя было рыть даже полупрофильные траншеи. Ставили 2 плетня, между ними набивали хворост, землю, торф. Вот такая стенка и прикрывала от пуль и осколков. В зоне сильного обстрела делали 2 такие стенки, получалась траншея.

…Как-то я с двумя помощниками вез ночью на волокуше продукты. Из-за метели сбился с пути. Прошли через окно в своей обороне, пересекли немецкую. Покружив у них в тылу, проскочили через их окно и пришли в свой батальон не с юга, а с севера.

Многие дни у нас не было продуктов, приходилось добывать «подножный корм». Собирали на болотах клюкву — северный виноград. Весной силы поддерживал березовый сок.

А однажды пришлось вести пропаганду среди немцев. Нашему комиссару Емельянову предложили подобрать рупориста и выбор комиссара пал на меня. Я получил рупор, окрашенный в белый цвет, книжицу карманного формата с фразами для передачи. Такими, например: «Спасайте свою жизнь!», «Сдавайтесь в плен! Зачем стрелять в нас? Мы такие же рабочие и крестьяне, как и вы», «Зачем умирать за Гитлера! Переходите к нам! Мы пленных не расстреливаем!».

Так у Мясного Бора я овладел азами диалога с немцами. Работу эту я называю диалогом, а не монологом, потому что слушатели с той стороны вели себя активно, открывали огонь из автоматов, пулеметов и минометов»…

После Великой Отечественной войны Г. И. Геродник стал писателем. Из-под его пера вышло несколько книг. В одной из них — «Моя фронтовая лыжня» — повествуется о боевых буднях солдат-лыжников 172 лыжного батальона.

Бывший мл. сержант Федор Иванович Иванов, проживающий в Кургане, рассказал: «В январе 1942 г. силами лыжного батальона мы атаковали деревню Ольховка и выбили противника. Из леса вышли местные жители. Они обнимали нас, плакали, называли спасителями.

Жители натопили бани. Бойцы привели себя в порядок, отдохнули. На третий день подошел стрелковый полк, мы получили новый приказ: занять Ольховские хутора».

Заместитель политрука 2 роты 172 лыжного батальона Захар Игнатович Гладышев вспоминает: «Наш батальон в Малой Вишере попал под бомбежку, были малые потери. Дальше следовали в Большую Вишеру, дошли до р. Волхов. Наши части вели бои за совхоз «Ударник», Мясной Бор, батальон прикрывал фланги, когда кавалеристы генерала Гусева начинали прорыв на Любань. Участвовали в боях за поселок Земницы, за Ольховские хутора. Мы выполняли разные боевые задания: совершали рейды в тыл противника, участвовали в эстафетной связи, ходили в разведку и за «языком».

На фронте было всякое. Вспоминаю, например, такой случай.

Возвратился как-то с задания, зашел в избу. Там в это время много народа собралось, сел на лавку у стола. Вдруг через открытую дверь влетает снаряд и плюхается прямо к ногам. Немного покрутился, как юла, и остановился головкой в мою сторону. Я сгоряча-то схватил снаряд и вынес его из землянки, бросил в сторону, Только после этого почувствовал бессилие — ноги прямо отказались повиноваться. Когда нес снаряд, заметил, что у снаряда головка была завернута с перекосом. Солдаты двое суток ходили мимо снаряда, косились на него, боялись какого-нибудь сюрприза.

Через 2 дня в расположение приехал командир полка. Он сделал нам выговор и приказал своему ординарцу отнести снаряд подальше. Тот взял снаряд, и понес к воронке от авиабомбы. Бросил. И тут раздался оглушительный взрыв. Бедного связного разнесло на части»…

Об одном из рейдов рассказывает писарь 43 лыжного батальона Дмитрий Прокопьевич Сократов: «В разведку отобрано 15 человек. Ночью тронулись в путь. Впереди группа захвата, а в 25 метрах — группа прикрытия, в ней был и я. На пути ряды колючей проволоки. Разрезали ее, да так, что ни одна консервная банка, подвешенная к ней, не звякнула. Устремились в проход, и в тот момент услышали немецкую речь: группа фашистов ползла в нашу сторону. Один заметил наших разведчиков, неистово закричал и бросился к своим окопам. В ту же минуту был скошен автоматной очередью, но из немецких траншей застрочили пулеметы. Вскрикнул и затих Митя Хитько. Ранен или убит? Я потащил его, сначала волоком, затем на спине нес…