Южане и северяне - [76]

В конце рассказа его голос звучал как-то слабее, и я посмотрел на него. Он уже лежал на боку, положив голову на согнутую в локте руку, и погружался в глубокий сон.

Комната была размером около четырех квадратных метров. Это была обычная комната старого крестьянского дома с соломенной крышей. Потолок был так низок, что, резко встав, можно было стукнуться об него головой.

Я подумал о хозяине дома. Он казался каким-то угрюмым и странным. Когда мы вошли во двор, он, увидев нас, лишь одним словом ответил на наш вопрос и продолжал ходить вокруг дома. Как будто его ничто не интересовало. Пожалуй, полицейского южнокорейской армии и этот дом связывала только старушка. Я никак не мог понять причину их сближения. Южнокорейские войска заняли эти места всего лишь неделю назад, в октябре, и за такой короткий срок между ними установились настолько тесные отношения. Мне сложно было поверить в это. Окончательно запутавшись в своих мыслях, я в задумчивости сидел, прислонившись к стене.

Хочу сказать, что первое выступление этого полицейского перед нами, пленными, произвело приятное, свежее впечатление. Однако после его рассказа я слегка охладел к нему. Вместе с тем все его слова были искренними, правильными. Может быть, действительно надо помнить его слова, находясь на чужбине? Но когда я увидел, как этот человек и старая хозяйка балагурят, у меня сложилось совсем другое мнение и возникли некоторые вопросы. Пусть даже он приобрел эти навыки общения с людьми, как говорится, пройдя огонь, воду и медные трубы. Что ж, взрослый двадцатилетний мужчина, военный полицейский сумел найти общий язык с пожилой хозяйкой дома, но все равно непонятно, как за такое короткое время, в течение одной недели, пока здесь были дислоцированы южнокорейские войска, они могли так сблизиться. Возникают и другие вопросы, на которые трудно ответить. Однако я не думаю, что между этими двумя людьми были какие-то порочные отношения. Наоборот, полагаю, у них были самые нормальные человеческие связи. По словам того же полицейского, на такие дружеские отношения способен не каждый человек, а лишь тот, кто расположен к этому.

В этой связи хочется сказать, что находятся люди с таким высоким самомнением, что даже не думают о том, к каким тяжким последствиям могут привести их поступки. Полагаю, что к такой категории людей относятся те, кто в 1990-х годах любыми способами стремился занять выгодное положение в нашем обществе, в частности попасть в Национальную Ассамблею 15-го созыва[34]. Большинство из них не останавливалось ни перед чем для достижения своих корыстных целей.

Конечно, это ретроспективный взгляд человека на южно-корейское общество 1990-х годов; на то общество, в котором я прожил более пятидесяти лет. А тому молодому человеку, каким я был в девятнадцать лет, не могла прийти в голову подобная мысль. Тогда у него были какие-то свои взгляды на жизнь…

Побалагурив немного и велев старой хозяйке принести ужин, военный полицейский тут же, ни о чем не думая, крепко заснул. Глядя на эту картину, я почувствовал, что разочаровался в этом человеке.

Примерно через шесть-семь минут со стороны внутреннего двора послышались шаги, затем бесшумно приоткрылись двери, и показалась хозяйка с ужином на маленьком столике. Я отодвинулся от стены и уселся как следует. Лампочка была слабой, в комнате было темновато. Тем не менее я успел заметить, что хозяйка дома выглядела намного моложе своего мужа, старика, с которым мы встретились, когда вошли во двор. Это была женщина хорошего телосложения, широколицая, осанистая. Одним словом, она производила впечатление вполне здоровой зрелой женщины.

— Вот это да! Заставил старого человека приготовить ужин, а сам дрыхнет. Что за манеры! Эй, дядя, пора вставать, — сказала она шутливым тоном и поставила посередине комнаты столик с ужином. В это время она впервые посмотрела мне прямо в глаза и тихо сказала:

— В нашей провинции Канвондо готовят рисовую кашу с картошкой или же кашу на пару из чумизы. Я немного замешкалась, но тут как раз дали электричество, и я успела приготовить суп из головы сушеного минтая в томатном соусе. Закуски нет, так что ешь супа побольше.

Она присела с другой стороны стола и тихим голосом заговорила:

— Где же ты родился? Извини, что говорю на «ты». Присмотрелась поближе и подумала, что моему младшему сыну примерно столько же лет, что и тебе. Поэтому поневоле так получилось.

— Я родился в Вонсане.

— Значит, в одной с нами провинции Канвондо. Когда же ты ушел в Народную армию?

— Седьмого июля этого года.

— Значит, раньше на три дня, чем мой младший сын. Его забрали третьего. До какой местности дошел?

— До Ульчжина, что на Юге.

— Стало быть, ты воевал против них и попал в плен. Теперь я понимаю, как ты оказался в руках этого человека. Может быть, и наш сын, и другие дети нашей страны тоже находятся в таком же положении. — Сказав это, она быстро посмотрела на спящего полицейского с явным выражением досады.

Ведь совсем недавно они болтали о всякой всячине, а теперь в ее глазах застыло глубокое чувство вражды. Я был удивлен таким поворотом событий. В этот момент уснувший ненадолго полицейский, словно по сигналу, зашевелился, стал дышать тише, а затем медленно поднялся и сел, обхватив руками колени. Вид у него был такой, как будто он услышал всё, что говорила хозяйка, и готов согласиться с ее словами; весь его облик словно просил прощения за совершенное преступление.