Ювелир. Драконья Игра - [33]

В мощных движениях лорда не оказалось головокружительной красоты, обыкновенно характерной для стражей, или, тем более, полукровки Серафима, на поединок которого заклинатель так желал посмотреть. Даже намека не было замечено. Лорд Ледума дрался без жалости и без правил, действовал, словно потрошитель в мясницкой лавке: просто, грубо и — чертовски эффективно. Ошметки мяса и капли крови разлетались далеко в стороны от скользящего в страшном танце лезвия. Отблески его сияния то и дело прорывались сквозь падающий снег.

Неудержимой склизкой волной внутренности лиса хлынули наружу, будто под умелой рукой мясника. Кажется, заклинатель способен был не моргнув глазом ловко освежевать эту тушу, содрать яркую рыжую шкуру, как перчатку.

Два тела сцепились и кубарем покатились по земле, заливая друг друга кровью. Желтые глаза Менеи были совсем близко. Заклинатель мог легко заглянуть в них и увидеть, как они цепенеют и гаснут, как некий внутренний свет уходит из капель темного янтаря.

Кто бы мог подумать, что инстинкты воина, после стольких лет отсутствия практики, оказались всё еще живы. Зверь был силён — но ранен, ранен насмерть!

Повреждения, которые получил лис, были несовместимы с жизнью, даже учитывая невероятную живучесть высших оборотней. У всего имеется свой предел. Нельзя успешно регенерировать, когда твои внутренние органы кровавой кашей вываливаются из брюшной полости, а в сердце, застряв во всё еще защищающих его разломанных ребрах, уперлось острие клинка — бледного изогнутого клинка.

Менея умирал… нет, не умирал — лис был уже мертв!.. и судорожная предсмертная хватка его жгутом скрутила человека.

Задыхаясь под тяжестью мертвого тела, лорд Эдвард тщетно пытался освободиться от не в меру крепких объятий. Острый запах вытекающей звериной крови ударил ему в лицо… собственная кровь заклинателя также сочилась из ран, уже достаточно серьезных, чтобы регенерация заняла какое-то время. Кровь стража смешивалась с кровью оборотня, и уже невозможно было определить, где чья… Менея наконец ослабил хватку, и окровавленная пасть разжалась. Лисья голова бессильно завалилась набок, сползая с плеча человека: труп будто улыбался ему последней зловещей улыбкой. Крупными хлопьями падал снег, заметая их обоих.

От кровосмешения лорду вдруг сделалось очень дурно. Будто насквозь пропитался он чужой кровью, едкой алой щелочью.

Маг почувствовал слабость и дрожь в руках, переходящую в озноб во всем теле. Обычный человек неминуемо был бы заражен и несколько суток умирал в муках, если бы в вены попала кровь нелюдя. Но гораздо более сильная драконья кровь в жилах стража действовала как противоядие, вытесняя, отторгая всё чужеродное. Драконья кровь представляла собою универсальный целебный эликсир от любого яда, панацею — лекарство от любой болезни. Никакая инфекция не могла бы выжить в этом огненном горниле, выдержать священный жар, в котором плавилось само золотое солнце.

Немного времени отдыха, и страж опять будет, как новенький.

О, если бы только это время было!

…Реальность неожиданно начала меняться.

Саранде уже добралась до них и мгновенно почуяла смерть. Лисица взвыла, тявкнула как-то пронзительно и коротко, и с диким визгом бросилась на заклинателя. То было слепое бешенство матери, которая защищает единственное дитя; защищает, не осознавая до конца того, что оно уже мертво.

Хищная морда лисицы, лицо разъяренной женщины с высокими острыми скулами… два этих облика внезапно слились в восприятии в чудовищную ритуальную маску, сменившую цвет и разбухшую от немыслимого количества крови — застарелой, давнишней, и совсем свежей крови.

Обезумевшая демоница жаждала мести! Заклинатель оцепенел и неожиданно сбился с дыхания от силы этой жажды.

В следующий миг в глазах потемнело и откуда-то вновь появилось знакомое уже ощущение стремительного падения. Словно из колодца или какой-то черной норы маг шумно вывалился наружу, в ослепительно яркий, божественный свет! Который каких-то пару мгновений спустя оказался всего лишь тусклым ледумским днем.

…А в ушах еще долго, ох и долго отдавался истерический визг Саранде, королевы лис, потерявшей единокровного брата и соправителя.

Смерть сегодня прошла слишком близко, но всё-таки миновала его. Токсичная кровь оборотня шипела и дымилась на одежде, как блин на раскаленной сковороде, разъедая ткань и открытые участки кожи. Даже не отследив момент, когда совершил это, правитель машинально связал две точки пространства и телепортировался во дворец в старом Ледуме.

Едва оказавшись в безопасности, маг почувствовал резкий упадок сил и, более не сдерживая слабости, рухнул на пол, как подкошенный. Заклинателя трясло — от ярости, от требующего колоссальных затрат энергии процесса регенерации, от всего напряжения пережитого.

— Проклятье, — отдышавшись, едва слышно проговорил лорд, не имея сил подняться. На титульных, когда-то белоснежных одеждах не осталось ни единого чистого участка, меч весь, от изукрашенной рукояти до самого острия был в ядовитой щелочной крови. Кровь медленно стекала с клинка, и он вновь становился прозрачен, как лед. — Грязные лесные твари осмелились предать меня!..