Юстиниан - [64]

После этого либурна отчалила и быстро скрылась за горизонтом.

Ужасная правда открылась Сильверию — он был высажен на этот пустынный клочок суши, чтобы умереть в полном одиночестве. Быстро обойдя «новую епархию», он убедился, что она состоит лишь из камней, на которых кое-где растёт жёсткий и колючий кустарник. Ни воды, ни еды, ни крова — ничего из того, чем можно поддерживать жизнь и силы. Его ожидала медленная и мучительная смерть от голода и жажды. Если только...

Сын другого сильного духом понтифика, Ормисдаса, — постриг и сан принявшего уже на склоне лет, — Сильверий вырос на побережье Калабрии[90]. Тогда его звали Марком, и он, подобно своим друзьям детства, плавать научился едва ли не раньше, чем ходить. Но это было 60 лет назад — разве мог он теперь, старый и больной, осилить расстояние, которое с лёгкостью проплывал в молодости? Он посмотрел на бирюзовые волны Тирренского моря. До изломанной и пустынной береговой линии было около пяти миль. Вдали из крошечного фиолетового конуса в голубое небо поднимался едва различимый дымок — это курился Везувий...

Сильверий никогда не уклонялся от сложных решений — вот и сейчас медлить не стал. Остаться на острове означало неминуемую смерть — вряд ли он успеет дождаться проходящего судна. Если же попытается доплыть до берега... скорее всего, тоже погибнет, но это будет смерть быстрая.

Сбросив рясу, старик вошёл в воду и поплыл.

Летнее солнце прогрело воду, и Сильверий медленно, но неуклонно продвигался вперёд. Он не утратил старые навыки и примерно через час с удовольствием заметил, что берег стал намного ближе. Несмотря на усталость, он отнюдь не выбился из сил, и опасаться ему стоило лишь мышечного спазма — в остальном у него были шансы добраться до берега. А что потом? Если повезёт, то у здешних крестьян он разживётся одеждой и едой. После этого можно будет пробираться в Рим, где у него много друзей среди готов и римлян, друзей влиятельных и сильных, они помогут ему скрываться, пока... Пока Юстиниан и Велизарий — люди порядочные, но подпавшие под власть своих жён, — не обуздают Феодору и Антонину. Сильверий был реалистом — это может произойти очень и очень не скоро.

И тем не менее — лучше уж жить, скрываясь, чем быть заточенным в дальнем монастыре или умирать от голода и жажды на крошечном островке.

Вскоре он уже мог разглядеть берег — прибрежные скалы, деревья — значит, он проплыл примерно две трети пути. Сильверий почувствовал прилив сил и оптимизма. Через мгновение радость сменилась ужасом — в 50 футах от него воду рассекал тёмный треугольный плавник.

Большая акула поднырнула под несчастного пловца, и мощный хвост ударил его по ногам. Удар он почувствовал, но боли ещё не было... он ощупал ногу — и оцепенел от ужаса, ощутив под пальцами лохмотья собственной плоти и осколки кости, жар бьющей из разорванных артерий крови... Затем пришла боль, и последний крик Сильверия быстро прервался — когда милосердные акульи челюсти сокрушили его тело, перекусив его пополам...

Строительные леса были уже сняты, и Юстиниан впервые видел храм во всём его величии. Хотя Антемиус подробно рассказывал ему, какой станет Айя-София, император всё равно был потрясён. В последнее время он намеренно воздерживался от посещения храма, чтобы насладиться зрелищем в полной мере, — теперь же он мог лишь ошеломлённо молчать, благоговейно озираясь в громадном пространстве, залитом ярким светом. Разноцветный мрамор переливался всеми цветами радуги, мягко мерцала мозаика, ослепительно сияло золото и серебро.

Юстиниан поднял голову — и у него перехватило дыхание при виде огромного купола. Как и говорил ему Антемиус, «словно подвешен на золотой цепи, идущей с самых небес...»

Императору показалось, что он прикасается к самой Вечности. Через эти немые камни Бог посылал ему знак, что он действительно избран и Феодоре даровано божественное право быть его верной опорой и помощницей. Все сомнения и страхи испарились, словно утренний туман над Босфором. Юстиниан упал на колени и прошептал: «Соломон!.. Я превзошёл тебя!»

Часть IV ВЫСОКОМЕРИЕ 540—552 гг. от Р. X.

ДВАДЦАТЬ

То, что может быть полезно для

государственной службы...

Из приказа Юстиниана Нарсесу —

с повелением повиноваться Велизарию

От цитадели Анкона — главного морского порта Италии на побережье Адриатики, недавно отбитого у готов[91], — Велизарий смотрел вниз, на громадную полукруглую гавань, в которую входили большие транспортные суда, везущие армию Нарсеса. Велизарий должен был бы чувствовать радость при виде подкрепления, но им владели смешанные чувства. Приход Иоанна Кровопролитного с его исаврийцами и фракийцами в ноябре прошлого года полностью изменил тактическую обстановку в пользу римлян. Позиции Витигиса были поколеблены, когда Иоанн по приказу Велизария захватил Ариминум[92], расположенный к югу от Равенны, столицы готов, и по всем Апеннинам была создана цепь укреплённых позиций, защищающих римские завоевания на юге полуострова, а также жизненно важные пути из Рима к Адриатике. В результате Витигис был вынужден отказаться от осады Рима и вывести свою армию — превратившуюся в жалкую тень самой себя из-за болезней и постоянных вылазок кавалерии Велизария — в долину Падуса, где скопились основные силы готов. Подход многотысячного римского подкрепления — вообще-то это были в основном герулы, то самое германское племя, с помощью которого Мундус и Велизарий подавили Никейское восстание, — означал новые тяготы для местного населения, которому предстояло кормить и давать кров солдатам. Кроме того, присутствие Нарсеса, который был намного старше Велизария, да и Юстиниан выделял его особо, создавало определённые сложности, которые могли привести даже к расколу в армии.