Юрка Гусь - [11]

А Юрка сидел дома и смотрел в окно. Напротив станция. На перроне толкался народ. Женщины на согнутых в локте руках держали корзинки с мороженой клюквой. Как только издалека доносился паровозный гудок, они начинали суетливо разбегаться вдоль перрона. Юрка никогда не мог угадать, с какой стороны прибывает поезд. И там и тут гудит, пыхтит. Первым показывался окутанный паром паровоз.' Пока мелькали товарные вагоны, за Юркиной спиной тоненько гремела самоварная конфорка. Состав, не останавливаясь, уносился дальше, а разочарованные торговки снова собирались в кучу и, тряся круглыми головами в платках, о чем-то толковали.

У всех на ногах была какая-либо обувка. О, как Юрка завидовал людям, имеющим собственные сапоги! Люди шли мимо дома, заходили в поселковый совет, он был тоже напротив Юркиного окна, и долго там сидели. Юрка удивлялся: зачем люди столько много времени теряют в избе? В избе и без сапог можно сидеть сколько угодно… Были бы у него хоть какие-нибудь завалящие башмаки или валенки, он бы весь день бегал по скрипучему снегу…

Дверь стремительно распахнулась, и в избу ворвалась разъяренная Шириха. Она даже не обмела со своих новых валенок снег.

- Ушпел-таки, ражбойник, жалежть в кошелку! - накинулась она на Юрку. - Где моя тушенка?

Юрка пожал плечами:

- Я не караулил.

- Жа эту банку што рублей как одну копеечку Анне Федотовой жаплатила, - запричитала Шириха. - Отдай тушенку, шлышишь?

- Говорю, не брал, - мрачно сказал Юрка, потихоньку двигаясь к печке.

- Брал, брал! Больше некому, - наступала на него Шириха. Желтый зуб ее хищно светился во рту. Маленькие глаза горели злобой. Изловчившись, она сцапала Юрку за ухо и дернула так, что у мальчишки свет в глазах помутился.

- Што рублей жаплатила, - шипела ему в лицо Шириха. - Ухи отверну, коли не отдашь тушенку.

Юрка, у которого от боли выступили слезы, молча рванул на себя ведро, стоявшее на скамейке. Вода окатила Ширихе пальто и ноги. Отпустив Юркино ухо, она отскочила в сторону. А Юрка кошкой вскарабкался на печку. Оттуда в Шириху полетели увесистые луковицы.

- Вот тебе тушенка! - приговаривал Юрка. - Вот тебе што рублей!

Шириха, оставляя мокрые следы, попятилась к двери.

- Чтоб ты ждох, окаянный! - ругалась она. - Чтоб тебе на том свете…

Но что его ожидает на том свете, Юрка так и не узнал. Луковица звонко кокнула Шириху по голове и она выскочила за дверь. Юрка еще некоторое время посидел на печке, а потом слез. На полу - огромная лужа.

В луже плавает желтая шелуха, кругом раскатились луковицы.

Вооружившись тряпкой, он принялся наводить порядок.

Пришла бабка. Увидев Юрку, ползающего по полу с тряпкой в руках, удивилась.

- Ты чего это делаешь?

- Не видишь? Полы мою, - сказал Юрка.

Бабка только головой покачала. Беспокойный попался ей мальчишка. Никогда наперед не знаешь, что он выкинет. Она догадалась, что пропажа и находка ее валенок- это его проделка. Скучно ему весь день сидеть дома. Вот и мечется, выдумывает всякую всячину. Поди ж ты, полы взялся мыть! Надо что-то придумать с обувкой. Не может ведь всю зиму мальчишка сидеть дома.

Василиса снова накинула на плечи фуфайку и вышла в сени. Юрка слышал, как она по лестнице поднялась на чердак. Над головой глухо заскрипели шаги. Бросив тряпку под скамейку, он подошел к окну. Уперся лбом в ледяное стекло, задумался. Где бы украсть валенки? Хорошо бы у Ширихи. Ух, вредная баба! Тушенку у нее стащили. Што рублей жаплатила! И Жорка такой же паршивый уродился. В нее, в мать.

С неба медленно падал тяжелый снег. На тонких жердинах изгороди образовались круглые шапочки. Люди, которые проходили мимо, тоже были залеплены снегом. На головах выросли снежные папахи. Интересно, если снег будет падать всю зиму, засыплет он водонапорную башню или нет?… Юрка вспомнил книжку про забавные приключения барона Мюнхаузена. В сильный снегопад он привязал к колышку свою лошадь. А когда проснулся, снег успел растаять и лошадь оказалась подвешенной к колокольне… Эту книжку Юрка читал перед самой войной. Дома читал, а мама что-то строчила на машинке…

Грустно стало Юрке. Снег вызвал у него в памяти родной город, крутую гору, спускающуюся к реке. Он с приятелями съезжал с этой горы, и лыжи, коснувшись льда, разъезжались и звенели.

К забору подошел Жорка. У него на ногах новые серые валенки. Матка в деревне на сахар выменяла. Что это делает Жорка? Юрка так нажал лбом стекло, что чуть не выдавил. Жорка достал из-за пазухи пустую консервную банку и, воровато оглянувшись на свои окна, швырнул в огород бабки Василисы. Вот оно что! Жорка украл у мамаши тушенку. А она, как бешеная, набросилась на Юрку.

Бабка принесла с чердака какие-то странные плетеные штуки, напоминающие галоши.

- Надень-ка, - сказала она, - может, придутся впору…

- А что это такое? - с любопытством спросил Юрка.

- Лапти.

- Лапти?! - Юрка презрительно отвернулся. Нет, лапти носить он не будет… Лучше дома сидеть, чем в таких плетеных страшилищах ходить.

КОЛЬКА ОСТАЕГСЯ ОДИН

Разгулялась непогода. Круглую макушку обледенелой водонапорной башни залепило снегом, и только куриной лапой торчал громоотвод. Метель подхватывала у самой земли пушистые хлопья, закручивала их в тугую спираль, завывала в колючих ветвях сосен, гудела в телеграфных столбах.