Юрий Лотман в моей жизни - [18]
12
Об удивительном отношении Ю.М. к людям написано много. Он всегда готов был о людях думать только хорошее. «Милая», «славная» – постоянные эпитеты в его устах по отношению к женщине. В нем жила старомодная галантность, я сказала бы рыцарственность, в сочетании с аристократической простотой манер. Он был как-то естественно легок в поведении, заранее благорасположен к людям. Старался не обременять других своими трудностями или тяжелым настроением, свойcтвенным любому человеку. В этом не было ни позы, ни просчитанной тактики поведения, это была суть его характера, проявлявшаяся при любых, даже самых тяжелых обстоятельствах.
Ю.М. не мог долго сердиться и на тех, кто его не любил. Заметив как-то, что у него есть враги в ректорате, тут же добавил, что «не по личным мотивам». Но завистников у него, конечно, было множество. Завидовали блеску его ума, многогранной эрудиции, талантливости; завидовали его бесстрашию, внутренней свободе, которая сразу в нем чувствовалась, завидовали огромному его обаянию. Не могли не завидовать! Достаточно вспомнить эскапады в его адрес Скатова[43] и Билинкиса[44]. Они поносили Ю.М. с университетских кафедр, но Ю.М. никогда не унижался до ответа им. Однажды, после того как Билинкис провозгласил Лотмана творцом масс-культуры и сравнил его с эстрадной певицей Аллой Пугачевой[45], я, по наивности, решила написать ему письмо. Рассказала о своем намерении Юре; долго не мог он унять смеха. Отсмеявшись, сказал мне, что «критика» подобного рода его задеть не может. Конечно, говорил он, я всем мешаю. «Был бы я известным мерзляковедом[46], всем было бы спокойнее».
Он гордо шел своим путем, не унижаясь до полемики со злопыхателями. Я, тем не менее, тяжело переживала нападки на Юру. Зная это, он меня иной раз предупреждал, что вот может появиться такая-то статья, чтоб я не очень волновалась. Говорил, что ярые его критики ничего в его работах не понимают, однако ставят везде свои подписи, но потомки, мол, разберутся. Когда некоторые футурологи предсказывали гибель человечества через три поколения, Ю.М. шутя замечал: «Ну вот, а я надеялся, что через три поколения меня как раз начнут понимать».
Удивительная доброта и душевная отзывчивость не означали мягкотелости или нерешительности. Ю.М. был человеком твердого характера, и то, насколько крепко убеждения его были спаяны со словами и действиями, всегда в нем чувствовалось. Он не знал лицеприятия, а трудности и опасности встречал с открытым забралом. Если нужно ему было высказать точку зрения, противоположную общепринятой, он не боялся этого делать.
При этом скромность его была поразительна. Многих своих коллег он искренно считал образованнее, эрудированнее себя. Объектом его доброй зависти, а лучше сказать восхищения, был В.Н. Топоров[47]. Юра восхищался способностью В.Н. в мельчайших деталях воссоздавать облик Москвы и Петербурга XVIII века. Во время их совместных прогулок Топоров так мог описать каждую улицу и каждое здание, как если бы сам жил в то время. Завидовал Ю.М. и владению Топорова многими языками.
Ю.М. вообще уверял меня, что языков ему не хватает[48], что он невежда: берется писать о культуре, а европейскую культуру знает плохо.
Еще одна черточка характера Ю.М.: в людях его безоглядно восхищало мужество. Вот Ю. Лекомцев[49] – без ноги, из-за диабета в отчаянном положении уже и вторая нога, а он веселый, рисует в больнице! То же чувство Ю.М. испытывал к В.И. Беззубову. Когда сообщил мне о его безвременной кончине, снова написал, что человек он был смелый: личную смелость Ю.М. ставил выше научных достижений.
А вот еще один случай. Пока заниматься структурализмом было модно, Чудаковы семейно дружили с Лотманами, но когда семиотика оказалась опальной наукой и запахло жареным, Саша Чудаков[50] моментально отошел в сторону. Мариэтта Чудакова[51] – всегда остававшаяся близким другом Лотманов – стала защищать мужа, прося Ю.М. не думать о Саше плохо. Ю.М. выслушал ее объяснения и сказал, что «разумеется, не думает о нем плохо, потому что обязан теперь не думать плохо». Подоплека была та, что Саша, работавший в Институте мировой литературы в Москве, стал официозным и думать о нем плохо было бы небезопасно. Сказано это было, конечно, с большой иронией.
Ю.М. терпеливо возился со студентами и аспирантами, отдавая им время, силы, знания. Будучи человеком в принципе толерантным, он прощал им многие грехи. Но зазнаек и невежд не выносил. 1978-м годом датирую его рассказ об одном студенте-философе из Киева. Тот в письме спрашивал у Лотмана, кто такой Якобсон[52], кто такая Фрейденберг[53] (студент только что купил сборник ее статей) и что происходило в Ленинградском университете в 50-е годы. Он якобы ничего этого не знает, потому что сам-де родился только в 50-е годы. По неписаным правилам научного этикета того времени любому студенту, претендующему на научную серьезность, задавать вопросы, обличающие невежественность, весьма не к лицу – сперва надо образовать себя.
Ю.М. собирался ответить незадачливому «незнайке», что поскольку Наполеон родился в XVIII веке, то, вероятно, студентфилософ о Наполеоне тоже никогда не слышал. А мне заметил: «Такому наши сборники просто вредны».
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.