Юрий Долгорукий - [146]

В Дорогобуже, городе на Горыни, на границе Киевской и Волынской земель, Юрий остановился. Мстислав не стал далее преследовать его. Юрий же посадил на княжение в Дорогобуже своего племянника Владимира Андреевича. Летописец приводит его речь, обращенную к племяннику: «Сыну, яз есмь с твоим отцемь, а с своим братом Андреем хрест целовал на том, яко кто ся наю останеть, то тыи будет обоим детем отець и волость удержати. А потом к тобе хрест целовал есмь имети тя сыном собе и Володимиря искати. Ныне же, сыну, аче ти есмь Володимиря не добыл, а се ти волость». Помимо собственно Дорогобужа, Владимир Андреевич получил от дяди Пересопницу и «все Погориньские», то есть расположенные по Горыни, города.

Несомненно, Юрий вел себя благородно по отношению к племяннику. Он все сделал для того, чтобы исполнить обещание, данное брату. Но, сажая Владимира Андреевича в Дорогобуже, Юрий преследовал и чисто политическую цель. Речь шла о воссоздании буферного княжества между Волынью и Киевской землей. Оно должно было послужить плацдармом для будущего наступления Юрия на Волынь и в то же время защищало Киев от внезапного нападения Мстислава Изяславича. Другое дело, что возможности племянника Юрий переоценил. Никакой реальной помощи дяде тот оказать не сможет.

* * *

Тогда же, по летописи, Юрий вновь наделил своего сына Бориса Туровом. Факт этот важен для нас. Получается, что ранее Юрий выводил Бориса из Турова (куда, напомним, он посадил его на княжение еще весной 1155 года). Летопись ничего не сообщает об этом, но по-другому трактовать ее текст, по-видимому, невозможно. Скорее всего, перемена стола явилась следствием ухода в Суздальскую землю из Вышгорода князя Андрея Юрьевича. Борис оказался старшим среди оставшихся при Юрии сыновей и, по мысли Юрия, мог претендовать на то, чтобы наследовать за ним киевский стол. А для этого ему необходимо было находиться в непосредственной близости от Киева, то есть в Вышгороде — городе, который при Юрии превратился во второй по значимости княжеский стол Киевской земли.

Новое наделение Бориса Туровом означало отказ Юрия от прежнего замысла. В таком случае кого же он мог видеть своим возможным преемником на киевском княжении? Своего следующего сына Глеба, сидевшего в Переяславле?

Но, положа руку на сердце, можно ли утверждать, что Глеб — даже в случае возобновления им союза с половцами — был в состоянии удержать за собой Киев? Конечно же нет. Точно так же, как не был в состоянии сделать это Борис или, скажем, Василько, также оставшийся при отце. Ни у кого из них не было ни малейших шансов реализовать свои «отчинные» права на стольный город Руси. Юрий слишком много сделал для того, чтобы утвердить принцип «старейшинства» в политической жизни Русского государства, но после его смерти этот принцип начинал работать уже против него и против его сыновей. В соответствии с ним любой из Юрьевичей имел намного меньше прав на Киев, чем Изяслав Давыдович, Святослав Ольгович или Ростислав Мстиславич. Удержать Киев Юрьевичи могли только силой и только в случае полнейшего единодушия и согласованности в действиях.

Пожалуй, единственным из Юрьевичей, кто обладал хотя бы мало-мальским авторитетом на юге, был Андрей. Так может, возвращая Бориса в Туров, Юрий рассчитывал на примирение со старшим сыном, на его возвращение на юг, в Вышгород?

Конечно, любые рассуждения на этот счет беспочвенны, поскольку никакими показаниями источников мы не располагаем. И все же одно можно сказать наверняка: двукратное наделение Бориса Туровом (всего за полтора года!) свидетельствует о явных колебаниях в политике Юрия Долгорукого. Похоже, что он все менее уверенно чувствовал себя на юге.

И еще одно замечание. Вторично сажая сына в Турове, Юрий, очевидно, нарушал права того князя, который владел этим городом во время отсутствия там Бориса. Летописец ничего не говорит о том, кого сменил Борис. Но мы можем назвать имя предыдущего туровского князя с большей или меньшей уверенностью — по всей вероятности, им был недавний союзник и подручный Юрия Долгорукого князь Юрий Ярославич. Туров считался его «дединой», ибо некогда принадлежал его деду князю Святополку Изяславичу. И отказываться от своих прав на этот город Юрий Ярославич, кажется, не собирался. А значит, и у него появлялись причины для недовольства киевским князем. Во всяком случае, сразу же после смерти Юрия Долгорукого именно Юрий Ярославич будет княжить в Турове и Пинске — причем при очевидной поддержке жителей обоих городов и всей волости. Борис же Юрьевич скончается год спустя после своего отца, в мае 1158 года, в Суздальской земле. Собственного удела к тому времени он иметь уже не будет.

«БЫСТЬ КОТОРА ЗЛА В ЛЮДЯХ…»

Неудача волынского похода серьезно осложнила положение Юрия. Большинство из тех князей, которые целовали ему крест как киевскому князю, ныне, почувствовав его слабость, готовы были отступить от союза с ним. Проигравшим вообще редко сочувствуют, особенно если проигравший силен и еще недавно обладал властью. В таком случае ему припоминают все прежние обиды и унижения. А таких обид и унижений у князей, современников Юрия, накопилось с избытком.