К Изяславу Давыдовичу отправился с поклонным посольством епископ каневский Доминиан (хитроумные киевские мужи посчитали, что с духовным отцом черниговский князь обойдётся вежливо). Доминиан от имени всех киевлян просил, чтобы Изяслав въехал в Киев миром, примут его с подобающей честью, но чтобы половцев в Киевскую землю не вводил, отослал их обратно в Дикое Поле.
Большего Изяслав Давыдович и не ждал, обласкал и отпустил послов.
Киев встретил нового правителя торжественным колокольным перезвоном. У паперти Софийского собора по обычаю собрались все городские власти, духовенство, бояре, лучшие люди посада. А вот простых людей на улицах и на соборной площади было совсем немного, да и смотрели они непонятно - не то равнодушно, не то опасливо. Но торжествующий победитель не заметил холодка, незримо веющего над городом. Слепы человеци в своей гордыне...
Целую неделю шумели в киевском великокняжеском дворце почестные пиры. Изяслав Давыдович был ласков и щедр. Князю Глебу Юрьевичу он отдал Переяславль, не задумавшись, какого опасного соседа он посадил под боком (хоть и честным союзником показал себя Глеб, но ведь он из гнезда Юрьева!). Чтобы закрепить наметившееся сближение со Святославом Ольговичем Новгород-Северским, Изяслав предложил ему взять в вечное владение Чернигов со всеми волостями.
Однако Святослав Ольгович от опасного подарка уклонился и посоветовал Изяславу Давыдовичу сноситься с Юрием Владимировичем Ростово-Суздальским, а как они совместно порешат - так тому и быть. Не понравилась Изяславу уклончивость новгород-северского князя, но смолчал, не желая омрачать торжество.
Дальновидным оказался правителем Святослав Ольгович. Могучий залесский медведь уже зашевелился. Как только Юрий узнал, что помер его старший брат и Ростислав остался в Киеве единственным князем, конные дружины Якуна Короба и пешцы ростовской тысячи вошли в Смоленское княжество.
- Выманим Ростислава из Киева, а пока довольно! - напутствовал Якуна князь Юрий. - Вернётся он оборонять своё княжество, тогда поговорим!
Однако выманивать Ростислава из Киева уже не было нужды, он сам возвратился в Смоленск - побеждённый, с жалкими остатками войска.
Юрий сам поехал к Смоленскому рубежу, но не с большими полками, а с боярином Кузьмой Сновидичем и другими советными мужами. Не для войны поехал - для переговоров, ибо воевать Ростиславу Мстиславичу было нечем!
Ростислав Мстиславич, блюдя княжескую честь, собрал сколько сумел ратников и вышел навстречу суздальцам к Зараю. Показав свои стяги, тут же послал к Юрию мирное посольство. Как и полагал Юрий, не для битвы вывел Ростислав своё воинство, но для пристойного заключения мира. Пусть так, не будем обижать князя-неудачника...
Послы Ростислава без всяких условий просили признать его вместо сына, в полной воле господина Юрия Владимировича. Понятливым оказался Ростислав, не о великом княжении мечтает, но токмо о сохранении собственного княжества. Оторвался теперь Смоленск и от Киева, и от Чернигова.
Послы возвратились к Ростиславу с обнадёживающими княжескими словами: «Со Изяславом я не мог никак в мире быть, а тебе, не помня зла братня, твоё княжество и всё оставляю и буду тебя иметь яко брата и сыновца».
Для убедительности Юрий на том обещании крест целовал и пригласил Ростислава к себе на обед, присовокупив, чтобы ехал Ростислав без опасения.
В воинский стан Юрия Владимировича князь Ростислав явился с сыном и многими смоленскими вельможами. Пированье было шумным и продолжительным, взаимные дары - дорогими и многочисленными; на санях подарки увозили!
Так бескровно закончился смоленский поход.
А дальше пути князей разошлись.
Ростислав возвратился в свой Смоленск и затаился, зализывая раны. Киевская постыдная неудача надолго отбила у него охоту ввязываться в великокняжеские дела - себе дороже...
Безропотно принял Ростислав Мстиславич и ещё один удар судьбы. Переменчивые новгородские бояре, как узнали о поражении Ростислава, немедля отослали из города его сына Романа. К Юрию Владимировичу явилось большое новгородское посольство во главе с самим епископом Нифонтом — просить Юрьева сына на новгородское княжение. Юрий эту просьбу удовлетворил, даже не посчитал нужным уведомить Ростислава.
Месяца января в 30 день княжич Мстислав Юрьевич въехал в Новгород и был принят с великой честью.
Теперь можно было домогаться Киева без оглядки назад: и Смоленск в полной покорности, и Новгород под Юрьевым сыном, а о подручных князьях, рязанских и муромских, и говорить нечего — уже выступили в поход со своими дружинами на соединение с суздальским войском!
Полки Юрия Владимировича на санях и верхами двинулись к Киеву. У Синего моста, близ Радосчи, Юрия встретил его давнишний приятель, князь Святослав Ольгович Новгород-Северский, с полками же. Святослав повинился в своём временном отступничестве, когда вынужденно прислонился к черниговскому Давыдовичу, и был прощён.
Подошли и дружины подручных князей. Великое собиралось воинство.
Однако прямо приступать к Киеву Юрий не посчитал разумным, хотя ратной силы было уже довольно. Не оружием следовало добывать великокняжеский стол, а по закону, по праву старейшинства!
