Юрий Данилович: След - [99]
В кремнике со дня на день ждали приступа. Однако великий князь, вопреки ожиданиям, в приступ идти не спешил. Да и приуготовлений к тому никаких не велось, - ни лестниц с крюками не ладили, ни плотов не вязали, даже дома на Великой улице, что примыкала к защитному рву, не раскатывали на брёвна, чтобы в случае надобы теми брёвнами ров заложить.
Ан, выходит, Юрий-то не зря бранился, что сами москвичи Подол не пожгли, прежде чем затвориться в кремнике. Нет, видно, не собирался Михаил Ярославич «лоб расшибать» о московскую городню. Решил на измор взять жителей. И то, куда ему торопиться: до осенней распутицы время довольно, в конце концов и снега можно дождаться, вольно кормясь от окрестных московских сел. На то и намекал москвичам, нарочно велев молоть зерно у них на глазах, авось задумаются, чего ради терпят?
Да ведь и без того уже думали, крепко думали. К тому же слух о том, что Михаил Ярославич привёл с собой Александра, поначалу-то так воодушевил москвичей на измену Юрию, что некоторые уж и открыто роптали. А особо дерзкие да языкатые, коих всегда среди москвичей в достатке, кричали со стен:
- Пусть Михаил Ярославич-то явит нам нашего княжича Александра Данилыча! С ним ли пришёл-то, как сказывают?
- С ним, чай! А как же! Иначе чего б и пришёл? - отвечали тверичи, однако и сами при том простодушно и озадаченно чесали в затылках, и Александра воочию москвичам отчего-то не предъявляли.
И то было странно. Ведь и впрямь, кабы подъехал княжич под кремлёвские стены, так, поди, ни кое бесчестье перед Юрием, потому как сам беззаконен, ни кой страх перед тверичами не остановил бы москвичей открыть ворота великому князю и его новому ставленнику. А там, будь что будет! Чай, хуже-то, чем голодный измор, всё равно не сразу придумаешь…
Да вот беда, не мог Михаил Ярославич явить москвичам Александра Даниловича. Третьего дня умер княжич у него на руках. То ли отравлен - (много зелий на свете!), то ли отдал Богу душу по внезапной болезни? Так ли, иначе - не убит, не изранен, но мёртв… И истины не дознаешься!
Опять обнесли, обошли, обманули! И нет великому князю пути на Москву, хоть и стоит он под самым Боровицким холмом! Да не только потому, что безлепая смерть Александра нарушила цели, лишила смысла этот поход, по потому ещё, что смерть княжича стала первой из многих - ко всеобщему ужасу грянул мор в тверском стане.
И осталось одно спасение: бежать, бежать от Москвы, как бегут от чумы.
- Эй, на стене, москвичи! Просили явить вам Александра Данилыча? Так вот он. Возьмите его да схороните по чести. Он вам зла не желал…
На телеге прост гроб сосновый.
Сам Юрий вышел на стену, судорогой свело шею, однако усмешлив:
- Так уж вы его теперь к себе в Тверь обратно везите. Нам-то он и здоров был без надобы, не то, что мертвяк! Да дяде, слышь, передайте, чтобы больше на Москву-то не приходил. Все одно, не уступлю я ему!
- Вон чего наш-то сказал!
- А то! Чай, Данилович!..
- Ишь, как орлом глядит, хоть и хром пришёл после битвы-то!
- Так, чай, он за нас кровь проливал, пока мы здесь кремь околачивали!
Будто и не было никогда меж князем и людом глухого размирья, глядят москвичи на Юрия с любовью и восхищением, чуть не со слезами умильными на глазах - да что говорить, хорош князь, удачлив!
А вслед без войны побеждённым тверичам несутся со стен проклятия вперемежку с насмешками:
- Эй, твердяки, пошто приходили-то? Ай, шли по шерсть, воротились-то стрижены!
И новая ненависть копится на века, вместо любви злобой местью полнятся братские души.
На ту ли злобу нас Господь одним языком наделил?
Чёрен от сажи и пепла город. От дома к дому, от улицы к улице ветер носит жадное пламя. Уже полыхает от Яузы до Неглинки, от Москвы-реки до Ваганькова, от Красного до Кучкова… Един остров стоит неприступный, среди водной заграды - московский кремль…
А Александра положили на своём дворе, «иде и прочую братию погребаху», монахи монастыря Даниилова. Между прочим, близь батюшки.
Глава четвёртая
- Юри, Юри, коназ мой, иди сюда, люба! - потешно выговаривает чужие слова жена. Манит тонкой рукой на постель.
За толстыми войлочными стенами воет пронзительный степной ветер, а в просторном шатре жарко до духоты, угарно от жаровницы с угольями. Да ещё в кованых столицах благовония курятся, потрескивает жёлтый огонь в светильниках. Или то в голове трещит?
За непроницаемой, отгородившей дальний угол кошмы, невидимые, играют песельники. Уныли и визгливы их песни, как нескончаемый ветер. Когда девки-плясуньи приходят, все веселей. Трясут грудями, звенят монистами, и задом вертят, и животом, эдак, сладко подёргивают, а руками-то то ли манят, то ли отталкивают, до того хороши, что любую тут бы и прихватил.
- Что ж ты не идёшь ко мне, Юри? - удивлённо поднимает щипанные тонкие брови жена.
- Али не рядом я? - тихо усмехается Юрий, однако ж послушно встаёт с подушек, по-кумански набросанных на полу вокруг дастархана с фряжским вином, русскими медами, с пряным, душистым мясом в застывшем жире, прочими перепечями.
На жене прозрачная рубаха из тонкой камки, сквозь которую жёлто светит холёное атласное тело. В первую-то ночь, как увидел, аж оторопь взяла Юрия:
В этой книге вы прочитаете о самых загадочных событиях и личностях в истории человечества, побываете в легендарных Шумере, Египте, Ниневии, заглянете в сокровищницы фараонов и древние библиотеки, попытаетесь расшифровать таинственные письмена древних народов, узнаете о судьбе исчезнувших государств и о многом другом. Итак, разгадывайте тайны, оставленные нам давно минувшими веками.
О жизни и судьбе сына великого князя Михаила Ярославича Тверского Дмитрия (1299–1326), прозванного «Грозные Очи», рассказывает исторический роман современного писателя А. Косёнкина.
Исторический роман Андрея Косёнкина «Крыло голубиное» рассказывает о жизни и смерти великого князя Михаила Тверского, который посвятил свою жизнь собиранию русских земель и, как смог, сопротивлялся могуществу Золотой Орды. Именно его стремление к объединению Руси в единодержавное государство во многом предопределило дальнейшую политику победивших в борьбе с тверичами московских князей.
В очередном выпуске серии «Polaris» — первое переиздание забытой повести художника, писателя и искусствоведа Д. А. Пахомова (1872–1924) «Первый художник». Не претендуя на научную достоверность, автор на примере приключений смелого охотника, художника и жреца Кремня показывает в ней развитие художественного творчества людей каменного века. Именно искусство, как утверждается в книге, стало движущей силой прогресса, социальной организации и, наконец, религиозных представлений первобытного общества.
Имя русского романиста Евгения Андреевича Салиаса де Турнемир (1840–1908), известного современникам как граф Салиас, было забыто на долгие послеоктябрьские годы. Мастер остросюжетного историко-авантюрного повествования, отразивший в своем творчестве бурный XVIII век, он внес в историческую беллетристику собственное понимание событий. Основанные на неофициальных источниках, на знании семейных архивов и преданий, его произведения – это соприкосновение с подлинной, живой жизнью.Роман «Петербургское действо», окончание которого публикуется в данном томе, раскрывает всю подноготную гвардейского заговора 1762 года, возведшего на престол Екатерину II.
В очередной том данной серии включены два произведения французского романиста Мориса Монтегю, рассказывающие о временах военных походов императора Наполеона I. Роман "Король без трона" повествует о судьбе дофина Франции Луи-Шарля - сына казненного французского короля Людовика XVI и Марии-Антуанетты, известного под именем Людовика XVII. Роман "Кадеты императрицы" - история молодых офицеров-дворян, прошедших под знаменами Франции долгий и кровавый путь войны. Захватывающее переплетение подлинных исторических событий и подробное, живое описание известных исторических личностей, а также дворцового быта и обычаев того времени делают эти романы привлекательными и сегодня.Содержание:Король без тронаКадеты империатрицы.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.