Юрий Данилович: След - [100]
«Эвона, тела-та царская!..»
А она без смущения смеётся:
- Ай, не нравится?
И впрямь, чудно тело у Агафьи-Кончаки - совсем безволосо! Не то что малых волосиков, пушка нет! Даже подмышки, аки коленки, голые. Даже там, где у всех баб темно должно быть, у неё, вишь ли, чисто, как у маленькой девочки. Да ить годами-то отнюдь не девочка. Вишнёвыми сосочками жадно вздымаются груди. Бедра широки, упружисты, будто у кобылицы, живот ложбинист, лоно выпукло - ждёт семени! Куды как вызрела! Да и как не вызреть, когда ей девятнадцатый год пошёл. Не то дело вызрела, а скорей перестарилась, оттого, знать, так люта на ласку. Сколь её ни тяни, ан опять ластится.
- Ещё, Юри, ещё!..
Да смеётся:
- Ай, Юри, кабы ты в татарском законе жил, сколько бы жён знал?
- Не ладно шутишь, - хмурится Юрий. - Чай, мы с тобой попом венчаны!
- А я и пошла в твой закон, чтобы мне одной любой быть, коназ мой. Отчего ко мне мало ходишь, не люба тебе?
- Отчего мало? Как же не люба-то? - Юрий тихо ведёт рукой от тонкой лодыжки, схваченной золотым браслетом, выше, выше… - Не ладное несёшь, - шепчет, - али я не ласков с тобой?
- Якши, якши ласков, - слабым эхом откликается она, готовно подаваясь жаждущим телом ему навстречу.
«Всё тебе - якши! - зло думает Юрий.- Мне вот чтой-то не всё якши!»
Честно сказать, трудно Юрию ласка даётся! Сам не поймёт почему? Но всякая ночь, которую в женином шатре проводит будто в наказание ему!
Да дух от неё ещё, в самом деле, какой-то не русский! Ядрёный, сугубый такой, будто мускусом всякий день натирается. Да не в мускусе дело, не в иных притираниях, хоть в розовом масле выкупай, ан её природный дух все одно не выветрится! Но и то ни при чём, к духу-то её Юрий уже притерпелся и даже, напротив, вдыхает горечь тела её со сладостью. Однако ив самой той сладости больше горечи.
Вроде бы и ладна жена, и горяча, ан как сплетаются телами в любовном соитии, так все ему кажется, что не он над ней, а она над ним волю вершит. Терпимо ли? Не в том ли и суть?
Да вот ещё незадача: не в первый раз бьётся над женой Юрий, именно бьётся, потому как всякое совокупление с ней, точно смертная схватка, ан все она остаётся пустопорожней, никак не может зачать.
Первая-то жена, Ирина-покойница, хоть и не шибко ласков к ней Юрий был, дочь Софью вмиг понесла, а здесь, как ни исхитряйся на ласки, все, кажись, без толку!
А хан при встрече взглядывает недоуменно: «Али не плодоносно царское лоно?»
Вон ещё беда-то какая!
- Ну, иди ко мне, Юри!
- Дак здесь я…
- В меня иди, Юри! Багатура хочу от тебя! Сын надо, Юри! - И ласково так грозит шепотком: - Брат бранить станет, что плохо тебя люблю…
Вон что!
- Ты уж погоди, Агафья…
- Кончака - я!
- И говорю: Кончака! - шепчет Юрий, как по шёлку, торопливо скользя руками, по её странно-голому телу. - Ты уж погоди! Вот Русь тебе подарю, там отмолим сына-то! Верно кебе говорю, есть у нас такие…
- Потом, потом твой Русь, Юри! - прерывает его Агафья-Кончака, выгибаясь ему навстречу жарким лоном, с-под низу закидывая на него сильные ноги. Будто осёдлывает. И уж через мгновение вскрикивает: - Ай, якши, коназ, ай, якши, алтын!.. Ай, якши!..
Вскрикивает-то под ним, а точно сверху - так коня на скаку то ли зло, то ли ласково криком подстёгивают, чтобы бежал бодрей.
«Якши… якши!.. - в лад разящему маху уныло думает Юрий. - От царско тело-то, како ненасытное! А вон нова-то жена у Узбека хатун Тайдула тоже загадочна! Имеет свойство во всяку ночь вновь обращаться девою. Об том и сам Узбек сказывал, и письменные свидетельства имеются, вон что… Потому средь прочих жён и отличает её Узбек! Однако ж, как и не прискучит ему из одной девки всяку ночь наново бабу ладить? А потом, как она девкой-то сынов ему родить будет?» - усмехается Юрий, но между тем дело делает.
- Якши, Юри, якши!..
«Дак что ж не якши-то тебе…»
Да уж о чём угодно мог предполагать князь, только не о том, что будет у него забота, как жену обрюхатить! А откуда жена-то, вроде вдовый был?
Ну так покуда он жену тешит, самое время чуть-чуть назад глянуться - махом, не махом, а как-никак восемь лет минуло!
Мор, что спугнул в прошлый раз великого князя из-под кремника, ни в Тверь не пришёл, ни в Москве не задержался - коли и был, так, знать, выгорел. А пожог Москве лишь на пользу пошёл - ещё краше отстроилась, ещё пуще сельцами да слободками по холмам разбежалась; теперь, ежели кому в другой раз придёт жечь охота, так умается по холмам скакать. Опять же, ров на Великой улице углубили да расширили: три избы друг на дружку поставь, за краями того рва и конька не увидишь, а в ширину-то цельный рядок, изб в семь-восемь можно вытянуть. Да заборола перед тем рвом выставили, ну-кась, перемахни, коли прыток!
Все эти приуготовления делались спешно, на тот случай, если великий князь вновь присунется. Всем было очевидно, что отныне непримиримая вражда между Москвой и Тверью ни чертой, ни тем рвом пролегла, а чёрной пропастью. Но Михаилу Ярославичу, видать, не до Москвы стало. Да и с чем (вернее, с кем - не с Бориской же, а наследное право было свято для Михаила!) он теперь бы к Москве подошёл? Тем паче Иван да Юрий покуда тихо сидели. Впрочем, по пословице про тихий омут…
В этой книге вы прочитаете о самых загадочных событиях и личностях в истории человечества, побываете в легендарных Шумере, Египте, Ниневии, заглянете в сокровищницы фараонов и древние библиотеки, попытаетесь расшифровать таинственные письмена древних народов, узнаете о судьбе исчезнувших государств и о многом другом. Итак, разгадывайте тайны, оставленные нам давно минувшими веками.
О жизни и судьбе сына великого князя Михаила Ярославича Тверского Дмитрия (1299–1326), прозванного «Грозные Очи», рассказывает исторический роман современного писателя А. Косёнкина.
Исторический роман Андрея Косёнкина «Крыло голубиное» рассказывает о жизни и смерти великого князя Михаила Тверского, который посвятил свою жизнь собиранию русских земель и, как смог, сопротивлялся могуществу Золотой Орды. Именно его стремление к объединению Руси в единодержавное государство во многом предопределило дальнейшую политику победивших в борьбе с тверичами московских князей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основе хроники «Два года из жизни Андрея Ромашова» лежат действительные события, происходившие в городе Симбирске (теперь Ульяновск) в трудные первые годы становления Советской власти и гражданской войны. Один из авторов повести — непосредственный очевидец и участник этих событий.
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.