Юрий Данилович: След - [92]
Бог сказал: НАКАЖИ!
Дьявол сказал: ПОМИЛУЙ!
С непрощением, с гневом в сердце и надо было отъехать и вновь приступить к Москве! Ах, надо было, да выборные не дали, кинулись коню под ноги, загомонили в разноголосицу:
- Да что ж это? Не того хотим!..
- Не губи, Михаил Ярославич! Не от зла он, по юности горделив!
- Ты князь наш великий! Прости его и нас вместе с ним!
- Да экий ты, нераскаянный, Юрий Данилович! Ить, уговорились! Винись уж, коли виноват!..
- Винись!
А здесь, сломив шапку, из-за Юрьевой спины, бочком-бочком, да под самую морду Михайлова жеребца присунулся княжич Иван Данилович. Запел-закаялся, всплёскивая короткими толстыми ручками, молитвенно заламывая бесцветные бровки над бесцветными же увилистыми глазами:
- Да за что ж нам наказание такое? Согрешили перед тобой, беззаконничали, неправду творили! Однако по то и наказаны судом твоим! Виноваты перед тобой, Михаил Ярославич, ты нам как отец родной, истинно! Так прости детей неразумных… Сами-то лихо как сокрушаемся!
- Вижу, как сокрушаетесь! - чёрен лицом был Тверской. Сам раздирался надвое: и гневен без меры был, и кто-то будто удерживал за руку:
«Пошто кровь-то лить зря, чай, и у москвичей она русская. А ты ли не князь православный? Разве ты пришёл жизнь у них взять, а не мир им дать честный?»
И наново затеялся разговор уже с другим Даниловым сыном.
Иван, о котором Михаил Ярославич был изрядно наслышан, несмотря на неказистый вид - на нём и кафтан из лунского сукна висел рогожным мешком, показался ему куда значительней и уж, во всяком случае, куда благоразумнее старшего брата.
Говорил тишком, пришепётывая, с придыханьицем да при вздохе ещё и присвистывая, будто постоянно прихлёбывал влажным, слюнявым ртом. Не говорил, а обволакивал словесами, будто девку уламывал. Однако от той вкрадчивой проникновенности создавалось ощущение искренности раскаяния. Послушать, так любо-дорого!
Разумеется, понимал Михаил, что немного правды в тех увёртливых, покаянных словах, однако пока от Москвы не верного дружества, но законного послушания было ему достаточно. Не покорять он пришёл, чай, не татарин, но собирать под единый закон, под крепкую самодержавную руку, в коей одной лишь и было спасение Руси.
Знал Тверской: того, что задумал, скоро не совершишь. Поди, и жизни не хватит, да ещё сынам и внукам трудов останется, но сияла пред ним великая цель: могучая и высокая Русь, какой и подобно ей быть на этой Божией земле. Не та, что теперь. Не та!
Чужа Русь Москве, чужа Москва Руси, ан и без той Москвы Русь неполная, как и без всякого иного малого селеньица да усадища! И ни один град в пространной земле: ни Тверь, ни Рязань, ни Нижний и Ни Великий Новгород не могут быть врагами друг другу. Потому что не должно быть войны между русскими. Вот что недостижимой звездой сияло Тверскому!
- …Что ж ты, Иван Данилыч, все шепчешь-то? По словам вроде благ, да уж голос-то больно тих. Коли князем-то на Москве станешь, как людей-то за собой поведёшь?
Не надо было и глядеть, как Юрий передёрнулся от тех слов. Не больно тонок намёк!
Нарушить наследное право, согнать с Москвы Даниловичей Михаил Ярославич, конечно, не мог. (Да и не захотел бы пойти против закона, потому как в отличие от того же Юрия, бесправно поднявшегося на него, чтил закон!) Но вполне во власти великого князя было добиться у Тохты, чтобы он передал ханский ярлык на княжение от одного брата другому. Москва по-прежнему осталась бы вотчиной Данииловых сыновей, однако что бы в ней делал Юрий? Лис гонял в Гжели, коли Ванька позволит?
Юрий теперь стоял в стороне бледен и жалок. Сам не знал, чего сотворил: то смерти боялся, то дерзил, ради чести. А честь-то, кажись, все одно потерял! То и вовсе отважился! Ан вот оно, наказание-то, пришло, откуда не чаял! Вдруг, именно вдруг осознал, что не жизни, не чести может лишиться, но самого княжества! Вот сейчас, прямо сейчас, из-под ног выплывет, выплывет да и уплывёт в жадные руки брата. Вон как ему бояре послушны, вон как поддакивают, аки девки продажные!
А бояре и впрямь вслед за Иваном весьма охотно во всём признавали Михайлову правоту. Более того, кажется, были довольны и последними словами великого князя. Вон что, враз забыли Юрьевы милости!
О, пропасть была под ногами, пропасть! И над головой разверстая бездна без надежды на Господа, а внутри от самых кишок, от сердца до самой глотки чёрная, горячая, горькая, будто желчь, ненависть:
«Не будет, не будет тебе жизни, Михаил Ярославич, рядом со мной! Нет для двоих нам места на этой земле!»
- Так как людей за собой поведёшь?
- Дак лаской, батюшка, лаской. Люди-то крика не слышат, а тихому слову внимают…
- Да куда поведёшь-то? Не лукаво ли слово твоё? - пристально вглядывался Михаил Ярославич в Ивана, будто и впрямь определяя для себя, кто из братьев хуже, опаснее для него.
- А что нам лукавить перед тобой, великий князь! Истинно говорю… - зашелестел, зашуршал ветерком по сухому жнивью Иван, но Тверской взглядом оборвал его причитания на полуслове.
- Не у него, - не глядя, кивнул он в сторону Юрия, - у тебя спрашиваю! Ты пошто новгородцев смущаешь? Он-то ещё из Сарая прибежать не успел, а ты мне в Великом Новгороде уж пакостить начал! Не иначе церкви московские на Святую Софию променять надумал? Али тесно вам с братом-то в одном городе, так, что ли?
В этой книге вы прочитаете о самых загадочных событиях и личностях в истории человечества, побываете в легендарных Шумере, Египте, Ниневии, заглянете в сокровищницы фараонов и древние библиотеки, попытаетесь расшифровать таинственные письмена древних народов, узнаете о судьбе исчезнувших государств и о многом другом. Итак, разгадывайте тайны, оставленные нам давно минувшими веками.
О жизни и судьбе сына великого князя Михаила Ярославича Тверского Дмитрия (1299–1326), прозванного «Грозные Очи», рассказывает исторический роман современного писателя А. Косёнкина.
Исторический роман Андрея Косёнкина «Крыло голубиное» рассказывает о жизни и смерти великого князя Михаила Тверского, который посвятил свою жизнь собиранию русских земель и, как смог, сопротивлялся могуществу Золотой Орды. Именно его стремление к объединению Руси в единодержавное государство во многом предопределило дальнейшую политику победивших в борьбе с тверичами московских князей.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.