Юрий Данилович: След - [115]
Да и любознательно было, о чём бывший молить будет нынешнего, Ну, о чём - было ясно, а вот какими словами склонится? Для иных-то людей нет большей радости, чем увидеть унижение великого. Может быть, это им надобно в оправдание собственной низости?
Так ли, иначе, но народу набилось тесно.
Тверичи в узкую дверь тискались по одному - а было их числом семеро, и все люди дородные, видные. Сразу видать, у себя на Твери не последние люди. Ан, протиснувшись, сбились посреди горницы плотной стенкой, в лад склонились по чину перед великим князем, перед княгиней, перед послами татарскими и на все стороны. Долго, как водится, мяли бороды, выгадывая, как начать посуразней да подостойней. И впрямь впервой было тверским послам кланяться.
- Ну дак молчать вас прислал Михаил? - понудил гостей Юрий.
- И то, не о чем нам молчать, - охотно согласился старший среди посланников.
Сильно изнурили годы боярина Святослава Яловегу. Сутуло опали плечи, борода стала сивой от седины, лицо изуродовал шрам, глаза и те будто выцвели. С трудом можно было признать в нём того посольского, которому когда-то, ещё в Сарае-Баты, на пыльном подворье Юрий смерть посулил. Лишь голос остался прежним, густым, как у дьяка церковного. Тем голосом, от коего стекла в оконницах вдребезг взошли, и изрёк:
- Михаил Ярославич велел напомнить, об чём он с тобой у Костромы сговорился, великий князь! - Видно было, что величание Юрия великим князем, хоть и искусен был в посольской хитрости Яловега, стало у него поперёк горла костью.
- Али поперхнулся, боярин? - ласково полюбопытствовал Юрий.
- Так ведь и дите отца не враз признает, - нашёлся боярин.
- Значит, не признаете меня великим князем, так, что ли, понял? - Ясно было, куда и Юрий гнул.
- Отнюдь нет, великий князь, - веселей произнёс боярин. - Как нам тебя не признать, когда великий князь наш Михаил Ярославич волей царя Узбека отдал тебе княжение владимирское.
- Так не моя ли воля теперь идти, куда сам хочу? Али мне Михаил-то пестуном приставлен - указывать? - Юрий оскалил зубы в улыбке.
- Истинно, твоя воля, великий князь, - согласно кивнул боярин. - Однако же Михаил Ярославич под Костромой на том-де сошёлся с тобой: что каждый да держит свою отчину, а в чужую опричину пусть не вступается. Так ли, великий князь?
- Ты пытать меня станешь? - зло рассмеялся Юрий. - Снег и тот до тепла лежит.
- Али слова твои хрупче снега? - не удержался от укора Святослав Яловега.
- Ан вот узнаешь, боярин, цену княжьему слову, - будто заранее радуясь удивлению, кое доставит, пообещал Юрий. - Все, что ли, высказал?
- Главного не сказал, - покачал головой Яловега и, возвысив голос до невозможного громоподобного рокота, хоть вроде и щёк не дул, и вовсе не прилагал к тому видимых усилий, продолжил: - Вот тебе, Юрий Данилович, слова нашего князя… - Ещё взял миг на молчание, чтобы придать суровому, иссечённому войной и жизнью лицу пущей важности: - Брат мой молодший, я власть тебе отдал, так не вступайся в волость мою. Не помни обид, но держи Русь над обидами. Ныне избавь множество от смерти и излишнего крови пролития и тем велик будешь, коли истинно князь великий!
- Эка, братом зовёт! - смехом перебил посла Юрий, и послушным эхом засмеялись по лавкам. Но кабы не засмеялись, а ором заорали да ногами затопали, все одно не заглушили бы Яловегина голоса.
- Так и он тебе - дядя. И все мы - русские! Вон про что помнить зовёт тебя Михаил Ярославич!
- А когда он Торжок громил, когда Москву жёг, не помнил, что русских-то бьёт? - крикнул Юрий.
- Знаешь ведь, великий князь всегда о том помнил. А наказывал по вине! И войной мир творил! - возразил Яловега, притом так как-то ловко, что неизвестно кого и повеличал великим-то. Юрий аж дёрнулся от тех слов.
Тот, кто хорошо знал Юрия, видел: чем больше говорит тверской посол, тем меньше князь слышит его. Кровь отхлынула от лица князя, скулы выперли жёстче и побелели, как белеют костяшки пальцев на сжатой в кулак руке. А вот уж и шею, будто судорогой, схватило. Молчи, боярин, молчи!
- …Да вот и от себя скажу, великий князь: кой прок тебе в нашей крови, если мы и так в твоей воле?
- Кой прок, говоришь? - Юрий резко поднялся с резного стольца, молнией пересёк пространство, встав перед Яловегой. - А помнишь меня, боярин?
- Как не помнить, али тебя забудешь? - пожал тот плечами и поднял на князя спокойный взгляд.
- А помнишь, что обещал-то тебе?
- И то не забыл… - усмехнулся боярин.
- Так пошто пришёл ко мне на глаза, коли помнишь? Али думал слово моё не крепко?
- Али убьёшь посла-то? - не так чтобы удивлённо, однако ж, не без живого участия осведомился боярин. Точно тот вопрос не его жизни касался, а более жизни самого Юрия. - Что ж, твоя ныне воля… - без слов прочитал он ответ в глазах князя и вдруг взмолился: - А все ж и ещё попрошу: возьми мою голову, но не ищи головы Михайловой! Свят он перед людьми!
- Свят?! Так вот нарочно теперь на Тверь пойду! - бешено засмеялся Юрий. - Погляжу, всем ли на той Твери голова-то без надобы, как тебе?
- Не то огорчительно, что ты слово не держишь, а то худо, что пред тобой, окаянным, я слова великого князя попусту тратил! Всегда знал, что ничтожен, да не ведал, на сколь велик ты в мерзости, князь! Плюю я на тебя, Юрий!
В этой книге вы прочитаете о самых загадочных событиях и личностях в истории человечества, побываете в легендарных Шумере, Египте, Ниневии, заглянете в сокровищницы фараонов и древние библиотеки, попытаетесь расшифровать таинственные письмена древних народов, узнаете о судьбе исчезнувших государств и о многом другом. Итак, разгадывайте тайны, оставленные нам давно минувшими веками.
О жизни и судьбе сына великого князя Михаила Ярославича Тверского Дмитрия (1299–1326), прозванного «Грозные Очи», рассказывает исторический роман современного писателя А. Косёнкина.
Исторический роман Андрея Косёнкина «Крыло голубиное» рассказывает о жизни и смерти великого князя Михаила Тверского, который посвятил свою жизнь собиранию русских земель и, как смог, сопротивлялся могуществу Золотой Орды. Именно его стремление к объединению Руси в единодержавное государство во многом предопределило дальнейшую политику победивших в борьбе с тверичами московских князей.
Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.
"Пётр был великий хозяин, лучше всего понимавший экономические интересы, более всего чуткий к источникам государственного богатства. Подобными хозяевами были и его предшественники, цари старой и новой династии, но те были хозяева-сидни, белоручки, привыкшие хозяйничать чужими руками, а из Петра вышел подвижной хозяин-чернорабочий, самоучка, царь-мастеровой".В.О. КлючевскийВ своём новом романе Сергей Мосияш показывает Петра I в самые значительные периоды его жизни: во время поездки молодого русского царя за границу за знаниями и Полтавской битвы, где во всём блеске проявился его полководческий талант.
Среди исторических романистов начала XIX века не было имени популярней, чем Лев Жданов (1864–1951). Большинство его книг посвящено малоизвестным страницам истории России. В шеститомное собрание сочинений писателя вошли его лучшие исторические романы — хроники и повести. Почти все не издавались более восьмидесяти лет. В шестой том вошли романы — хроники «Осажденная Варшава», «Сгибла Польша! (Finis Poloniae!)» и повесть «Порча».
Роман «Дом Черновых» охватывает период в четверть века, с 90-х годов XIX века и заканчивается Великой Октябрьской социалистической революцией и первыми годами жизни Советской России. Его действие развивается в Поволжье, Петербурге, Киеве, Крыму, за границей. Роман охватывает события, связанные с 1905 годом, с войной 1914 года, Октябрьской революцией и гражданской войной. Автор рассказывает о жизни различных классов и групп, об их отношении к историческим событиям. Большая социальная тема, размах событий и огромный материал определили и жанровую форму — Скиталец обратился к большой «всеобъемлющей» жанровой форме, к роману.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В романе Амирана и Валентины Перельман продолжается развитие идей таких шедевров классики как «Божественная комедия» Данте, «Фауст» Гете, «Мастер и Маргарита» Булгакова.Первая книга трилогии «На переломе» – это оригинальная попытка осмысления влияния перемен эпохи крушения Советского Союза на картину миру главных героев.Каждый роман трилогии посвящен своему отрезку времени: цивилизационному излому в результате бума XX века, осмыслению новых реалий XXI века, попытке прогноза развития человечества за горизонтом современности.Роман написан легким ироничным языком.
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.