Юридические аспекты организации и деятельности Парижского Парламента во Франции - [20]
А что же тогда происходит с королевской властью?
Ученые, философы и легисты того времени доработали высказанную прежде концепцию «трона правосудия», только теперь дав ответ на вопрос: что есть это?
«К его (королю) высокому трону правосудия, где восседает и покоится королевская власть. А кто есть этот трон правосудия? Нет нужды мне его называть; каждый это знает. Это почтеннейший двор Парламента…мистический трон» (курсив мой. — Е.К.)[201].
Описанию и анализу «мистического тела», главой которого был король, посвящен трактат члена Королевского совета Клода де Сейсселя «Великая французская монархия» 1515 года.
Согласно данному трактату, «в качестве естественных ограничителей королевской власти выступают три узды (freins): религия, правосудие и полиция. Правосудие осуществляют парламенты, которые ограничивают абсолютную власть короля. Их прототипом являлся римский Сенат. Если следовать римскому закону об оскорблении величества, согласно которому данное преступление включало в себя не только императора, но и «именитых людей, которые составляли часть нашего совета и нашей консистории и особенно сенаторов, поскольку они составляли часть нашего тела», то Парламент Парижа имеет равное королю достоинство и статус, а, кроме того, является частью corpus mysticum государя» (курсив мой. — Е.К.)[202].
Таким образом, именно Парламент — это «мистический трон правосудия», воплощающий королевскую власть. Персона монарха не вечна, в то время как его «политическое тело, корона», коим Высший суд королевства является продолжением, символизирует «неумирающее тело государства».
Стоит отметить, что соответствующая идентификация королевского суда — инициатива, по большей части, самих парламентариев. Именно общественная и политическая мысль того времени, большую часть которой составляли взгляды самой парламентской среды, выработала и применила соответствующую теорию «двух тел короля» к Парламенту.
Параллельно с развитием вышеназванных идей, возрождались воззрения на персону короля как на «императора в своем королевстве», источника законов и высшего судью государства.
Сформировавшиеся еще в раннем Средневековье и получившие дальнейшее развитие по мере превращения монарха из сюзерена в суверена, данные концепции нашли последователей и в рассматриваемый период времени, но особенно они стали звучать, начиная с XVI в. — в период становления абсолютизма в средневековой Франции.
Уже в 1538 г. вновь появляется формула: король — это Бог на земле. В XVI веке монарх приобретает ни с чем несравнимый высокий социальный статус, дети царской семьи именуются «детьми Франции». Именно в этот период старое обращение к государям — Его королевское Высочество (Altesse) — начинает переименовываться на Величество (Mageste)[203][204].
Знаменитый юрист Шарль де Грассай в своем трактате «Регалии Франции» («Regalium Franciae libri duo») 1538 г. так пишет: «король Франции — высший сеньор и наиболее прославленный, чем любой другой король. Король Франции — как звезда юга среди облаков Севера. Король Франции называется вторым солнцем на земле. Король Франции назывался уполномоченным заместителем и викарием Бога. Король Франции совершает чудеса и исцеляет золотуху. Король Франции как единый телесный Бог» (курсив мой. — Е.К.)[205].
Более решительную позицию в отношении абсолютной власти государя занимал адвокат Парижского Парламента Шарль Дюмулен. В 1539 году Дюмулен публикует сочинение под называнием «Рассуждения о порядках Парижа». Согласно данному труду, «Парламент, который мог контролировать действия короля, юридически недействителен, поскольку право назначать судью должно входить в законные полномочия короля. Советники Высшего суда королевства обладают лишь полномочиями, но не абсолютной властью. Эти полномочия — концессия от короля. В каждой части королевства монарх есть источник правосудия, имеющий все полномочия и обладающий абсолютной властью» (курсив мой. — Е.К.)[206].
Известный французский правовед и мыслитель Жан Боден (1530–1596) в своей работе «Шесть книг о республике» 1576 г. так рассуждал о суверенной власти: «суверенитет есть абсолютная и постоянная власть государства»[207].
Данной власти присущи признаки постоянства, единства, абсолютизма. У суверенной власти есть несколько исключительных прерогатив, в числе которых право назначать должностных лиц и определять их служебные обязанности, право вершить правосудие в последней инстанции.
Лучшая форма правления по Бодену — монархия: «что я еще могу добавить о королевской власти, которая, безусловно, ближе всего к природе, и утверждена Богом, отцом природы» (курсив мой. — Е.К.)[208].
Соответственно, идеальная форма правления — это королевская монархия, которая и существует во Франции в XVI веке.
Выдающийся французский юрист XVI в. Ги Кокиль также рассуждал о единоличной, абсолютной власти государя. По его словам, «король есть монарх и не имеет вовсе соправителя в своем королевстве»[209].
«Все видные юристы того периода — Шарль Дюмулен, Жан Боден, Ги Кокиль — различают сеньориальную монархию и королевскую монархию.
Первую они отвергают, ибо в ее рамках власть короля распространяется на тела подданных…»
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге П. Панкратова «Добрые люди» правдиво описана жизнь донского казачества во время гражданской войны, расказачивания и коллективизации.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.