Юридические аспекты организации и деятельности Парижского Парламента во Франции - [15]
Согласно ст. 3 указанного акта «чтобы выслушивать и решать жалобы, будут 4 человека из совета, которые не будут бальями, которые будут собираться каждую неделю по понедельникам и вторникам и другим также в количестве четырех человек, в среду и четверг. И, если есть такие, которые не могли бы прийти, достаточно, чтобы их было два или три»[154].
Таким образом, в связи с усложнением процесса, а именно с появлением определенных стадий — подачи жалобы в Парламент и изучения ее специальными чиновниками суда, расследования дела следователями, а также непосредственного рассмотрения дела по существу уже третьей группой советников — происходит специализация Высшего суда королевства и формирование основной его структуры: Большой палаты (la Grand chambre); Следственной палаты (la Chambre des enquetes) и Палаты прошений (la Chambre des requetes).
Помимо тенденции «внутреннего деления» Высшего суда королевства, намечается и его «внешнее дробление» — то есть создание парламентов по всей Франции.
У данного «дробления» имелась своя предыстория, которая редко упоминается и как раз относится к XIII веку.
В результате начавшегося процесса централизации страны, в связи с присоединением к королевскому домену новых областей, король Франции, по сути, подчинял себе и существовавшие в них судебные курии.
Так, в Нормандии действовал феодальный суд герцога, именовавшийся Палатой Шахматной доски (L'Echiquier de Normandie), в графстве Шампань — верховный суд Большие дни Труа (Les Grands Jours de Troyes).
Оставаясь после присоединения к короне суверенными судами, они все же переходили в ведение Парламента. В 1267 г. Высший суд королевства впервые проводит выездную сессию в графстве Шампань[155].
Такая же история парламента в Тулузе. Он был учрежден французским принцем из династии Капетингов, графом Тулузским Альфонсом де Пуатье (1220–1271) для своих подданных; периодически созывался после присоединения области Лангедок к домену (указ короля Филиппа III Смелого (1270–1285) от 18 января 1280 г.[156]).
В 1287 г. король Филипп IV Красивый (1285–1314) также санкционировал его деятельность, приказав рассматривать дела на восьмой день после Пасхи сенешальств Тулузских, Букерских и т. д., однако в 1291 г. потребовал, чтобы все апелляции передали в Париж[157].
Создание парламента в Тулузе, а также выездные сессии Парижского Парламента в Нормандии и графстве Шампань, оправдывались «удобством подданных» короны, и последующее создание с середины XV века парламентов в различных областях Франции преследовало ту же цель.
Именно данная тенденция, зародившаяся еще в XIII веке, с одной стороны сокращая некогда единую компетенцию Высшего суда королевства, распространяла ее сетью на всю территорию королевства, усиливая тем самым судебную власть монарха.
Обращаясь к составу Парижского Парламента, стоит отметить, что выделение из Королевской курии Высшего суда королевства на первых порах не предполагало фиксированного штата с указанием должностей и определенной численности. В зависимости от поставленных проблем и характера рассматриваемого дела на заседания суда приглашались те или иные лица.
Более того, Парижский Парламент в начале своей деятельности имел довольно архаичную и непрофессиональную составляющую.
Тем не менее, увеличение и улучшение качественного и количественного состава должностных лиц Парламента является важнейшим процессом на пути становления Высшего суда королевства.
Главой судебной иерархии в средневековой Франции всегда являлся король. По словам советников Парламента, «вся полнота судебной власти исходит от короля»[158].
Однако с момента образования Парижского Парламента произошло делегирование ему монархом полномочий в сфере отправления правосудия.
Правильным ли будет включать персону монарха в его состав?
Ответ проистекает из связи Парламента с королем, а именно из тезиса: «Высший суд королевства — продолжение политического тела короля».
Соответственно, политическая персона монарха и Парижский Парламент суть единое целое в осуществлении судебной и иной власти.
Следующей фигурой, не входившей в состав Парламента, но принимавшей непосредственное участие в деятельности Высшего суда королевства, являлся канцлер (cancellarius).
В период с XI–XIII вв. канцлер Франции был главой всей королевской администрации, Канцелярии, председателем в отсутствие короля любой секции Королевского совета и Парламента, а также до первой половины XV века осуществлял деятельность по руководству Парижским Парламентом.
Канцлер — «глашатай короля» — от имени последнего участвует в публичных церемониях, участвует в назначении королевских чиновников, составляет королевские акты и свидетельствует их подлинность[159].
С момента выделения Высшего суда королевства из Королевской курии канцлер был связующим звеном между королем и судьями: через него король высказывал свои желания, предпочтения, требования судьям, и через него судьи могли пожаловаться королю, высказать свое мнение по тому или иному вопросу.
Канцлер имел доступ к материалам любого дела, рассматриваемого Парламентом, имел право изучать материалы дела, искать необходимую для себя либо для короля информацию
Книга известного историка Н.А. Корнатовского «Борьба за Красный Петроград» увидела свет в 1929 году. А потом ушла «в тень», потому что не вписалась в новые мифы, сложенные о Гражданской войне.Ответ на вопрос «почему белые не взяли Петроград» отнюдь не так прост. Был героизм, было самопожертвование. Но были и массовое дезертирство, и целые полки у белых, сформированные из пленных красноармейцев.Петроградский Совет выпустил в октябре 1919 года воззвание, начинавшееся словами «Опомнитесь! Перед кем вы отступаете?».А еще было постоянно и методичное предательство «союзников» по Антанте, желавших похоронить Белое движение.Борьба за Красный Петроград – это не только казаки Краснова (коих было всего 8 сотен!), это не только «кронштадтский лед».
В новой книге писателя Андрея Чернова представлены литературные и краеведческие очерки, посвящённые культуре и истории Донбасса. Культурное пространство Донбасса автор рассматривает сквозь судьбы конкретных людей, живших и созидавших на донбасской земле, отстоявших её свободу в войнах, завещавших своим потомкам свободолюбие, творчество, честь, правдолюбие — сущность «донбасского кода». Книга рассчитана на широкий круг читателей.
«От Андалусии до Нью-Йорка» — вторая книга из серии «Сказки доктора Левита», рассказывает об удивительной исторической судьбе сефардских евреев — евреев Испании. Книга охватывает обширный исторический материал, написана живым «разговорным» языком и читается легко. Так как судьба евреев, как правило, странным образом переплеталась с самыми разными событиями средневековой истории — Реконкистой, инквизицией, великими географическими открытиями, разгромом «Великой Армады», освоением Нового Света и т. д. — книга несомненно увлечет всех, кому интересна история Средневековья.
Нет нужды говорить, что такое мафия, — ее знают все. Но в то же время никто не знает в точности, в чем именно дело. Этот парадокс увлекает и раздражает. По-видимому, невозможно определить, осознать и проанализировать ее вполне удовлетворительно и окончательно. Между тем еще ни одно тайное общество не вызывало такого любопытства к таких страстей и не заставляло столько говорить о себе.
Монография представляет собой исследование доисламского исторического предания о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле, связанного с Южной Аравией. Использованная в исследовании методика позволяет оценить предание как ценный источник по истории доисламского Йемена, она важна и для реконструкции раннего этапа арабской историографии.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.