Юрьев день - [9]
— Обещал на охоту взять…
— Теперь не до забавы, — ответил Митька. — Кто же знал, что он, сатана, нежданно-негаданно прибудет? Ну, мне бежать надобно. Посиди тут…
Испугался Тренька:
— Постой! Темно больно…
Задумался Митька.
— Огонь вздуть? Кабы Фёдор Богданович не осерчал. Ложись-ка лучше спать. Утро, говорят, вечера мудренее.
Тесна каморка, отведённая Митьке. Вместо постели аль лавки — низкая лежанка. Должно, для собак была поставлена каморка, догадался Тренька. Примостился на лежанке, устланной сеном. Старой одёжкой накрылся.
Грустно сделалось. Мечтал на княжью охоту попасть и на тебе: угодил в собачью конуру.
Сморила Треньку усталость. Кажись, на минуту закрыл глаза, а открыл рядом Митька стоит в полном наряде княжьего стремянного, за плечо теребит:
— Слышь, утро уже. Я тебя упредить хочу: каша да мясо в печи. Хлеб на столе. Для тебя оставлены. И гляди, с псарного двора — ни ногой.
— Может, возьмёшь, а? — на всякий случай попросил Тренька.
— Куда там! — был Митька озабочен более вчерашнего. — Князь стремянным Ларьку берёт.
У Треньки остатки сна словно рукой сняло.
— Ты как же?
— Тоже при князе. С Лаской и Бураном. Только, видать, боится князь, кабы не осрамили его перед гостем.
— Худо… — протянул Тренька.
— Чего хорошего! Так помни, о чём говорено, — уже в дверях сказал Митька. — Ни на шаг с псарного двора. Меня под беду подведёшь.
Остался Тренька один.
На воле охотничий рог затрубил. Конское ржание, лай собачий донеслись. И удаляться стали.
Приуныл Тренька: уехали. Есть захотелось. В избу из каморки вышел.
Тепло в избе. На столе едва початый каравай хлеба тряпицей чистой прикрыт. Заглянул в печь. Два горшка стоят. Ухват взял, вытащил один горшок — с кашей гречневой. Второй ухватом подтянул, чуть не опрокинул.
С тушёным мясом оказался тот горшок. Пахнет мясо вкусно, приправлено, видать, травами.
Плотно позавтракал Тренька. Досыта. Пить захотелось. В холодных сенцах кадушку кваса сыскал. Пенной шапкой поднялся в кружке квас, крепкий, сладкий. Напился Тренька, того гляди, живот лопнет. Со стола прибрал. Ложку вымыл. Хлеб тряпицей накрыл. Остатки каши с мясом обратно в печку поставил. Избу веником подмёл. Вот и все дела.
Забрался на лежанку в каморе. Стал думать про Митьку.
Как-то он там, на охоте, рядом с князем, гостями его да Ларькой.
Беспокойно сделалось, боязно за Митьку.
Короток осенний день, а Треньке за неделю показался.
Вовсе стемнело, когда послышался отдалённый собачий лай и конский топот.
Рванулся было Тренька к двери, да на пороге и замер. Вспомнил строгий наказ: из избы — ни шагу. В сердцах, будто она всему виной, дверь ногой пнул:
— У-у-у, чтоб тебя! — И себя выругал: — Экий недогадливый! Поди Фёдор-то Богданович с Митькой, ровно волки голодные, приедут.
Поспешно в печь полез. Красный уголёк нашёл. Обжигаясь, поближе выкатил. От полена, что среди других возле печи валялось, оторвал завиток бересты. Поднёс тот завиток к угольку. Задымилась, затлела береста, трепыхнулся язычок жёлтого пламени. Тренька горящий завиток — к лучине, воткнутой в светец. Вспыхнула жарко сухая лучина, осветила избу.
Тренька опять к печке. Чугунки со щами, кашей и мясом к уголькам подвинул, чтобы грелись.
Тут же спохватился:
— А Ласка с Бураном? Известное дело, накормят собак, да хорошо ли? Потому, поколебавшись — понимал: от Фёдора Богдановича и от Митьки может крепко влететь, — отложил в отдельный чугунок каши с мясом и чугунок под лавку спрятал.
Сделавши теперь всё как надобно, в нетерпении к стене ухо приложил: не услышит ли чего.
И услышал.
Ларька за стеной от хохота закатывается:
— С кем Митька тягаться захотел? Со мной! Верно говорят: кто дураком родился — умным не помрёт!
Обмер Тренька. Вот она, беда-то!
— Митька! — что было сил закричал Тренька, едва Фёдор Богданович ступил в избу. — Митька где?!
Глянь — за спиной Фёдора Богдановича старший брат.
— Живой?! — кинулся.
Припухло лицо у Митьки. Под глазом большой синяк. На губах запеклась кровь.
— Ларька? — в страхе и негодовании воскликнул Тренька.
Ничего не ответил Митька. А Фёдор Богданович:
— Помолчал бы, Терентий.
Насупился Тренька.
— Я ужин согрел, — сказал со скрытой укоризной: мол, со мной и говорить не желаете, а я о вас подумал, позаботился.
— Молодец, — похвалил, хоть и не весело, Фёдор Богданович и принялся полевое охотничье платье менять на обыденное.
Засуетился, ободрённый добрым словом, Тренька. Разом всё на столе собрал для Фёдора Богдановича и Митьки.
— А сам что? — спросил старший борзятник.
— Я, — Тренька глаза отвёл, — вас не дождавшись, поужинал.
Фёдор Богданович, к Тренькиной великой досаде, уговаривать его не стал, а обратился к Митьке:
— Поешь, Димитрий.
Митька, сидя на лавке в дальнем углу, покачал головой.
Возвысил голос Фёдор Богданович, что случалось с ним очень редко:
— Кому сказано!
Митька к столу присел, словно через силу, ложку взял.
Встревожился Тренька, не иначе у Митьки с Ларькой драка вышла.
Расспросить бы. Да уж больно пасмурны оба, что Фёдор Богданович, что Митька. «Ладно, — решил, — подожду малость». И спохватился: Фёдор Богданович с Митькой — худо ли, хорошо — ужинают. А Ласка с Бураном как?
Как жили люди триста лет назад?Прочитай эту книжку и ты совершишь путешествие в далёкое прошлое.Вместе с мальчиком Демидкой пройдёшь сквозь многие опасности и приключения. Побываешь в палатах всесильного боярина Милославского. Заглянешь в страшный царский застенок, где часто пытали совсем невинных людей. Станешь свидетелем грозного народного восстания, которое получило название «медного бунта».Впрочем, зачем много рассказывать? Книга-то перед тобой…
Повесть рассказывает юным читателям о тяжелой жизни крестьян при крепостном праве в России, о реформе 1861 года, обманувшей ожидания крепостных и всех прогрессивно настроенных людей того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Историческая повесть о событиях конца XV века, вошедших в историю как «Стояние на Угре». В 1480 году между великим князем Иваном III и ханом Большой Орды Ахматом происходили военные действия, в результате которых был положен конец монголо-татарскому игу на Руси. Русь стала суверенным государством.
Эта повесть рассказывает про мальчика Иву и Ивана Исаевича Болотникова, который более 350 лет назад, в начале XVII века возглавил Крестьянскую войну, хотел облегчить тяжёлую жизнь простого народа — холопов, крестьян.Много отваги и мужества потребовалось от Ивы, когда, неожиданно для самого себя, сделался он тайным гонцом воеводы Болотникова.Немало опасных и коварных врагов встало на его пути. Но ведь на свете живут и хорошие люди. С ними тоже встретился Ива.И они вместе, Ива и эти люди, помогли великому делу, за которое боролся Иван Исаевич Болотников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
1968 год ознаменовался необычайным размахом протестов по всему западному миру. По охвату, накалу и последствиям все происходившее тогда можно уподобить мировой революции. Миллионные забастовки французских рабочих, радикализация университетской молодежи, протесты против войны во Вьетнаме, борьба за права меньшинств и социальную справедливость — эхо «долгого 68-го» продолжает резонировать с современностью даже пятьдесят лет спустя. Ричард Вайнен, историк и профессор Королевского колледжа в Лондоне, видит в этих событиях не обособленную веху, но целый исторический период, продлившийся с середины 1960-х до конца 1970-х годов.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.