Юрьев день - [60]
– Шестнадцать восемнадцать.
– Двадцать одна.
– Итак, средне московское время – шестнадцать часов двадцать минут. Прошу вас перевести часы, а теперь распределим обязанности.
Дымчатые перелески остались где-то позади, и одинаковые дома розового кирпича встретили автобус, который мчался теперь в окружении множества машин, по-прежнему не сбавляя скорости, прижимаясь к центральной разделительной полосе.
– Ты вроде бы хотел посетить Мокашова?
Славка кивнул.
– А Маэстро и Чембарисов сразу же в «Арагви» – заказать кабинет человек на десять.
– Всё не заказывайте, – вмешался Взоров. – Доберём потом. Они любят навязывать.
– Не суетитесь. Если с кабинетом не выйдет, ждите нас на площади перед «Арагви». Самодеятельность в вашем положении так же наказуема, как и отсутствие инициативы.
– А мы в гостиницу, – блаженно потянулся Взоров. – Вы себе не представляете, как я по ванне соскучился.
– Будешь заказывать в ванну завтрак и обед. И переваривать пищу в горячей воде, как змея. Змея, например, переваривает пищу, когда её тело разогрето.
– Я к первому чистильщику, – сказал Чембарисов. – Пыль странствий отряхнуть…
И все заулыбались, потому что время исполнения желаний у них, у людей, стосковавшихся по большому городу, должно было вот-вот наступить.
– И в кино, – мечтательно сказал Взоров. – Дома у меня на это времени не хватает.
– А что ты делаешь дома, занятый человек? – спросил Вадим, весело улыбаясь.
– Парней купаю.
– Все началось с мытья посуды. Не слышали? Привозят мужчину в роддом. Знаешь? А чего улыбаешься? Значит, привозят мужчину в роддом. Спрашивают, как это с вами получилось? Всё началось с мытья посуды…
Они уже давно ехали по Ленинскому проспекту. За окном мелькали младенчески розовые дома, затем по бывшей Большой Калужской и улице Димитрова, и когда въехали на мост, открылся Кремль с куполами, красивый, как игрушка.
Наконец, добравшись до площади Революции, они пересели на такси и помчались в другой конец города. А миссионеры, разрезая плечом плотный людской поток – был конец рабочего дня – двинулись по нарядной улице Горького к ресторану «Арагви».
– Посмотри, – говорил Чембарисов. – Знаешь стихи: … женщины, грациозные как верблюды… Смешно. А посмотри, как они идут. Действительно, как верблюды: покачиваются. Ты только посмотри.
– Отстань, – говорил Маэстро, хотя он сам смотрел на женщин, удивляясь, как их много – красивых, прекрасно одетых. И было неловко, что у самого такой небрежный вид.
Они свернули за угол и издалека увидел людей, теснившихся у входа в ресторан «Арагви».
– Давай, – сказал Маэстро.
А Чембарисов подумал, как он будет рассказывать об этом. «Он кивнул мне, как самолет ведущего: следуйте за мной, и мы пошли через толпу пьяных головорезов – бледные и собранные».
Люди толпились у дверей, показывали через стекло швейцару на пальцах, а он оставался строг и невозмутим. А рядом лицом недоброжелателя, расплющив бумажную физиономию о стекло, выглядывала вывеска «мест нет».
– Извините, нас ждут, – говорил Маэстро, и их пропускали; они двигались вперед, пользуясь мгновенным замешательством. А за их спинами ворчала толпа. Чембарисов удивился, видя такую решительность Маэстро, но раздумывать было некогда, и они забарабанили в дверь.
Швейцар сначала не реагировал, был невозмутим, как экспонат, отделенный стеклом от посетителей. Но они стучали всё громче, тогда, точно проснувшись, он удивленно взглянул на них, приблизив лицо к стеклу, затем покраснел от возмущения, но начал отпирать.
Он что-то ворчал себе под нос, пока возился с ключом, но, казалось, энергия выходила из него, как воздух из резиновой игрушки, и когда он в заключение рванул дверь на себя, как хмельной рвёт на себе ворот рубахи, она, видимо, закончилась, и он застыл на пороге изваянием, степной ящерицей агамой.
– К метрдотелю, – коротко сказал Маэстро, – по договорённости.
Швейцар кивнул и окончательно сник, точно его, как кукольного человечка, сняли с руки и повесили на гвоздик. За захлопнувшейся дверью бушевала толпа, а они поднимались по ступенькам к двери с надписью «Дирекция».
Комната дирекции была невелика и разгорожена ширмой. Напротив двери стоял письменный стол, вдоль стен и у ширмы располагались стульчики на тоненьких металлических ножках. За столом сидел мужчина в черном костюме, тщательно причёсанный и писал, наклонив голову, и голова его казалась мокрой, будто он только что смочил её и пригладил волосы.
– Вы к кому? Метрдотелю? Посидите.
Миссионеры спокойно опустились на стулья, готовые ждать. Мужчина за столом не обращал на них внимания, и они спокойно рассматривали комнатку, стол с телефонами, пузатый портфель на сейфе, стоящем в углу. На стенке, над сейфом висел призыв: «Покорим пик сегодняшних возможностей», рядом с ним в рамке, под стеклом «Закон чести работника общепита».
Мужчина за столом что-то писал, затем рвал и бросал клочки бумажки в корзину, отвечал по телефону ровным монотонным голосом:
– Владимир Николаевич вышел, звоните попозже.
Затем он со словами: посидите, – вышел и как будто сразу снова вошёл. Но это был уже не он, хотя и одеты они были похоже, и была в них какая-то неуловимая одинаковость, как у близнецов. Мужчине было чуть за тридцать. Но его светлые волосы начали уже редеть. От верхнего света кожа головы просвечивала розовым цветом, и лицо у него было свежим и розовым.
В наши дни хочется дополнить библиотеку приключенческой познавательной литературы Жюля Верна. О чём обязательно бы написал в наше время для подростков этот замечательный писатель-фантаст? Несомненно, он бы не пропустил тему космоса. «Остров надежды» восполняет этот пробел и написан для подростков о приключениях в космосе.
60-е годы прошлого столетия. Молодой специалист после института распределён в ракетно-космическую фирму С.П. Королёва. Воспитанный в стиле индивидуального творчества, он попадает в муравейник коллективного труда. В книге беды и напасти, и радости работы пионерского периода космонавтики.
Защита докторской диссертации шефом героя повествования показалась ему событием огромной важности, мерилом канонов нравственности кафедры «Боеприпасов», истоком грядущих перемен. Во времена перестройки всё переменилось по-своему.Однако минувшие события не утратили значения в жизни героя повествования. Узел сюжета, завязанный во время защиты диссертации, развязался вдали от прежних мест, в столице Америки.
«Сюжет в центре» – этой шифрованной фразой сообщалось об успешном фотографировании обратной стороны Луны. Это книга воспоминаний, рассказ о космической отрасли взглядом изнутри.Астрономическое сообщество в канун космических стартов считало заатмосферные полёты абсолютной чепухой. К полётам спутников и человека в космическом пространстве не была подготовлена и широкая общественность. в это время за высоким забором секретной фирмы в Лихоборах молодая команда Б. Раушенбаха работала над проектом фотографирования обратной стороны Луны.
Полтора века назад появилась сказка математика Ч. Доджсона (Л. Кэррoллa) «Алиса в стране чудес». В отличие от обычных сказочных выдумок профессор математики рискнул отразить в ней идеи и представления науки второй половины XIX века. С тех пор материала, накопленного наукой, хватило бы на создание не одной подобной книги. Чем не удивительны, например, тайны микромира с его загадочными противоречиями, с его дерзким наступлением на так называемый здравый смысл. Отсутствие представлений и образов в этой области затрудняет понимание микромира даже взрослыми читателями, а между тем они составляют физические основы нашего мира.Известно, что восприятие сложных идей зависит от того, как рано мы начали с ними знакомиться.
Время перестройки. Секретная ракетно-космическая фирма лишается обычного бюджетного финансирования и чтобы выжить вынуждена продавать услуги космических полётов и экспериментов в космосе. В перестройку обычные ограничения сменились немыслимыми возможностями. Прежде последние стали первыми, невыездные подключились к международному сотрудничеству с французами и действуют запретными прежде методами.Старые кадры специалистов не в силах перестроиться. Они – носители знаний, но не приемлют нового ведения дел. Герой повести с его научным подходом в контактах с французами хочет отыскать и сформулировать всеобщую формулу красоты, но постепенно приходит к мысли, что красота для него – «лучше не высовываться».
Обычный советский гражданин, круто поменявший судьбу во времена словно в издевку нареченрные «судьбоносными». В одночасье потерявший все, что держит человека на белом свете, – дом, семью, профессию, Родину. Череда стран, бесконечных скитаний, труд тяжелый, зачастую и рабский… привычное место скальпеля занял отбойный молоток, а пришло время – и перо. О чем книга? В основном обо мне и слегка о Трампе. Строго согласно полезному коэффициенту трудового участия. Оба приблизительно одного возраста, социального происхождения, образования, круга общения, расы одной, черт характера некоторых, ну и тому подобное… да, и профессии строительной к тому же.
В центре сюжета – великие атланты, управляющие Землей и удерживающие ее в равновесии. Им противостоят враждебные сущности, стремящиеся низвергнуть мир в хаос и тьму. Баланс сил зыбок и неустойчив, выдержит ли он на этот раз? Сложнейшее переплетение помыслов, стремлений и озарений множества героев уведет далеко за границы материального мира и позволит прикоснуться к Красоте, Истине, вечной юности, раскроет секреты управления энергией эфирной сферы – Великой Творящей Силы. Для широкого круга читателей.
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В сборник произведений признанного мастера ужаса Артура Мейчена (1863–1947) вошли роман «Холм грез» и повесть «Белые люди». В романе «Холм грез» юный герой, чью реальность разрывают образы несуществующих миров, откликается на волшебство древнего Уэльса и сжигает себя в том тайном саду, где «каждая роза есть пламя и возврата из которого нет». Поэтичная повесть «Белые люди», пожалуй, одна из самых красивых, виртуозно выстроенных вещей Мейчена, рассказывает о запретном колдовстве и обычаях зловещего ведьминского культа.Артур Мейчен в представлении не нуждается, достаточно будет привести два отзыва на включенные в сборник произведения:В своей рецензии на роман «Холм грёз» лорд Альфред Дуглас писал: «В красоте этой книги есть что-то греховное.
В «Избранное» писателя, философа и публициста Михаила Дмитриевича Пузырева (26.10.1915-16.11.2009) вошли как издававшиеся, так и не публиковавшиеся ранее тексты. Первая часть сборника содержит произведение «И покатился колобок…», вторая состоит из публицистических сочинений, созданных на рубеже XX–XXI веков, а в третью включены философские, историко-философские и литературные труды. Творчество автора настолько целостно, что очень сложно разделить его по отдельным жанрам. Опыт его уникален. История его жизни – это история нашего Отечества в XX веке.
Перевернувшийся в августе 1991 года социальный уклад российской жизни, казалось многим молодым людям, отменяет и бытовавшие прежде нормы человеческих отношений, сами законы существования человека в социуме. Разом изменились представления о том, что такое свобода, честь, достоинство, любовь. Новой абсолютной ценностью жизни сделались деньги. Героине романа «Новая дивная жизнь» (название – аллюзия на известный роман Олдоса Хаксли «О новый дивный мир!»), издававшегося прежде под названием «Амазонка», досталось пройти через многие обольщения наставшего времени, выпало в полной мере испытать на себе все его заблуждения.