Юрьев день - [58]

С виду было не особенно заметно, потому что он спрашивал хмуро, невесело шутил, но уехал с чувством, что нашел хорошую няньку своему выросшему ребёнку. Что ж, рано или поздно приходится выпускать детей в жизнь.

После этого он отправился на аэродром. Решение о передаче станции он считал для себя решённым, и нужно было поговорить с Главным теоретиком, как сделать эту передачу эффективней по линии Академии Наук.

К аэродрому ехали молча. Шофер, управлявший «Чайкой», привык молчать. Последние годы он ездил с начальством и приучился отвечать только на вопросы. К тому же он знал отлично, кого везёт. Сначала он ожидал вопросов, но пассажир молчал, говорил, куда везти, и по его коротким репликам шофер сделал вывод: Москву знает хорошо, не любит, когда везут окольным путём.

Самолет опоздал, опоздание затягивалось. Прилёта ожидали с минуты на минуту в течение нескольких часов, и это довершало крушение отлично спланированного дня. Он еще многое хотел сегодня успеть, потому что знал, что завтра работа в комиссии по запуску поглотит его целиком, если сегодня же после намеченного телефонного разговора не придется лететь в Красноград.

Машина уже вкатывалась в Москву по широкому Ленинскому проспекту, когда они договорились обо всем, и Главный спросил:

– Вам куда, Мстислав Всеволодович?

– Меня бы к Президиуму. А вы, Сергей Павлович, мне компанию не составите?

– К сожалению, не могу. Расписание мое, правда, нарушено, и для восстановления равновесия, вероятно, придётся начать с конца.

На последнем месте в его списке были, так сказать, дела семейные. На Октябрьской площади он отпустил машину и спустился в метро. У вестибюля метро томились ожидающие. Они были похожи друг на друга ожиданием, вглядывались в лица выходящих, пытаясь выделить из потока близкое и нужное. Переминались, посматривали время от времени в собственное отражение на стеклах кабинок телефонных автоматов, автоматически поправляли причёски.

Открывавшиеся двери сверкнули перед ним, отразив лучи внезапно проглянувшего солнца. И так, щуря глаза, чтобы исчезли сумасшедшие солнечные блики, он и шагнул на движущийся эскалатор. Навстречу ему двигались полированные стены, которые казались мокрыми в рассеянном свете ламп. Испорченный микрофон поскуливал, и эти звуки усиливались рассредоточенными по пути динамиками. И от этого, если закрыть глаза, можно было подумать, что там, внизу, где с механическим постоянством подкатывали к перронам голубые экспрессы, скулит потерявшаяся простуженная собачонка.

Молчаливые потоки людей, транспортируемые встречными лентами эскалаторов, пристально изучали друг друга. И мелькание лиц напоминало ему ежедневные потоки людей, с которыми он сталкивался по работе. И хотя встречи их были не более продолжительными, ему часто приходилось решать их судьбу, а вместе с тем и то, что держало и связывало их с ним, олицетворением чего были они для него с этого момента.

Дело его, выглядевшее весьма обширным и в самом начале, оказалось так велико и разрасталось с такой невероятной стремительностью, что уследить за всем, что совершалось теперь, ему уже было не под силу, и многое делалось без него. И он со всей ясностью понимал, что неизбежно потребуется разделение работ. От него уже отделилось несколько КБ, и рано или поздно, произойдет дальнейшее «отпочкование».

Но теперь, когда выделение автоматических межпланетных станций стало практическим вопросом дня, как и в любом непосредственном и живом деле, появилось много «но». «Отделять ли вместе с тематикой коллектив, занимавшийся у него станциями, – думал Главный, спускаясь по эскалатору, – или переключить его на решение новых задач, для которых уже теперь не хватало рук?» Он понимал, что решать нужно быстро, пока он в Москве, где удобно оформить все документы.

«С назначением Главного по станциям не следует спешить. Пускай поработает И.О. Приглядеться нужно».

Он спускался на эскалаторе в потоке других людей, думал, что любое неверное решение станет неконтролируемым и будет исправляться помимо него. «Если коллективу, занимавшемуся станциями, не дать эквивалентной замены, то коллектив начнет хиреть сам по себе. А сотрудники один за другим подадут заявления, и удержать их будет просто нечем. Затем они так же, как грибы после грозы, появятся в новой фирме: потому что им дорог этот созданный ими объект. Переведи их насильно, начнется обратный процесс, который можно замедлить, но не остановить. Однако хватит об этом…»

Он попытался прогнать эти мысли, как это он делал, когда не спалось, а нужно было уснуть. Волевым напряжением разрывается логическая цепь, и голова как бы полна легких шумов, лишенных смысла. Тогда ему пришло в голову, как много времени теряется людьми на молчаливое движение по эскалатору.

«Приделать бы щетки. На одном черную, на другом коричневую, и пассажиры бы выходили с почищенной обувью. Какая чушь лезет в голову», – подумал он, ступая с движущейся лестницы на неподвижный пол.

С эскалатора в мраморный зал тянулись мокрые дорожки. Каждый приносил с собой немного воды в этот замкнутый подземный мир, лишенный обычной смены света и температуры. Но тут поток людей закрутил его, стиснул и понёс в сторону перехода.