Юрьев день - [59]

– Хоккей, – запоздало подумал он. – Как же я раньше не догадался?

Теперь всё становилось на свои места. Ожидавшие у входа были поклонниками этой игры и ожидали не возлюбленных, а определяемых по глазам обладателей «лишнего билетика». Всё вокруг крутилось, вертелось, дышало в затылок и в лицо, и не было никакой возможности вырваться.

Он нарочно назначил свидание именно здесь. Потому что по расписанию у него должно было быть в это время окно. Он хотел пройтись по Москве и встретить племянницу. Место должно было быть близким к управлению, в котором спустя полчаса он должен был продолжить свой день. Он обычно не без умысла назначал встречу в перерыве между заседаниями, чтобы короткая разрядка придала ему сил. Однако сегодня получалось наоборот.

В Москве, как бы ни был он занят, он обязательно разыскивал племянницу Наташку, предварительно договариваясь: сколько времени выделит ей. Наташка с виду была длинной и нескладной, с печальным, если она серьезна, лицом, и он по привычке называл её – Буратино. Он видел её не часто, от приезда к приезду, и превращение её напоминало метаморфозу бабочки из невзрачной куколки. Он очень любил её по-своему, она напоминала ему дочь, с которой связь отнюдь не по его вине была потеряна, и между ними сложились дружеские отношения, а не покровительственные с его стороны. Когда у него появлялось время, они бродили по Москве, по её любимым местам: переулкам и старому Арбату.

– Ах, хороши эти старые домики, – говорила Наташа. – Там, за углом церковь. Такая аккуратная церквушка, ну, прелесть просто. А Сретенка мне сначала приснилась, когда я её ещё не видела. Потом я поражалась, какой же это точный и верный сон. И поэтому она для меня – сказочная улица. Во сне она была длинная, длинная, и ходить по ней было жутко приятно.

Они заходили к букинистам, листали книги, не спеша, с видом знатоков. Иногда появлялись в тире, и он учил её стрелять по движущейся мишени. Но чаще они гуляли вдоль набережных, где были новые и старые дома, нависшие над рекой, арочные мосты и мало народа.

Они заходили в шашлычные, если бродили днём, или в её любимое кафе-мороженое. У них даже был свой любимый столик на втором этаже, откуда виден весь зал, лежащий внизу. Наташка заказывала «Северное сияние», и они погружали тоненькие ложечки в разноцветную снежную горку. Было тихо и полутемно, и Наташка рассказывала свои запутанные дела, полные многозначительных совпадений, и даже то, чего она никому ещё не доверяла.

Он не перебивал её и слушал внимательно, но глаза нередко выдавали, и она говорила сердясь:

– Ну вот, ты не веришь и считаешь меня ещё маленькой.

Но он и сам понимал, что она нуждается в совете, но не навязывал его, и она сама угадывала в разговоре по его реакции и радовалась, будто решила сама, будто ей самой это пришло в голову. Они часто и много смеялись. А вокруг за столиками, рядом и внизу сидели чопорные старшеклассницы и независимые студентки первых курсов, курившие папиросу за папиросой и пившие розовый морс или сухое вино. Он их высмеивал, а Наташка сердилась, говорила: – Ты, извини меня, немножечко старомоден, а этих ребят и девчонок нетрудно понять.

У эскалатора бурлила толпа. Люди обкатывали друг друга, перемещались с места на место. Он с трудом вырвался из потока, но затем снова нырнул в него, стремясь отыскать Наташку в бурлящих людских водоворотах.

«Молодежь в Москве почти вся без головных уборов, – отметил он про себя. – Наоборот, для женщин наступила критическая пора шляп. Наверное, именно потому они выглядят чуть испуганными, вглядываются встречным в глаза: ну, как я, не смешна ли теперь в новой шляпке или привлекательна?»

Выбираясь из толпы, он ругнул демографов:

– Идиоты безмозглые. Скоро по головам будем бегать, как муравьи, а они будут жонглировать сладенькими словами, а не серьезно, как и положено, заниматься изучением проблемы.

Он постоял на платформе, где было поменьше народа, но толпа несла и несла, и время уже было на исходе. Тогда он чертыхнулся в душе, оставаясь с виду таким же невозмутимым, и с эскалатором поднялся наверх. И опять подумал о том, кому собирался передать межпланетные станции: «Все-таки, немало времени прошло, и не растерял ли он необходимых качеств, отличающих его от других? На первых порах нужно ему помочь. Обязательно». Эскалатор был переполнен и двигался с натугой.

«Даже здесь на эскалаторе, – внезапно подумал он, – найдётся чудак, что поведёт себя нестандартно: хотя бы обернётся назад или побежит, извиняясь и всех расталкивая. А с Наташкой жаль. Экая оказия».

Утром следующего дня он улетел из Москвы, так и не повидав племянницы.

Глава 13

«…Сначала начальство уверяло нас, – писалось в письме, – что мы – настоящие герои. Но когда, издержавшись в дороге, мы начали занимать у них деньги, они перестали нас замечать…»

– Синьоры, – сказал Вадим. Автобус с монотонным жужжанием отсчитывал последние километры внуковского шоссе. – Пора перевести часы. Установим хотя бы среднестатистическое время.

– Шестнадцать двадцать, – первым успел Маэстро.

– Двадцать одна.

– Двадцать одна с половиной.

– Двадцать одна с половиной – раз, двадцать одна с половиной – два. Кто больше?