Юрьев день - [48]

«Как же так? Он был совсем не против формализма. К формализму его приучили программы счётных машин. Но один, голый формализм?» Этого он не мог понять.

Машина сходу заглатывала куски шоссе, выбегающие из-за горизонта, подминала их, накатывалась, но впереди постоянно появлялись такие же новые, точно лента шоссе закольцовывалась и они по треку ехали, ни начала, ни конца.

Наконец из-под земли показались сначала удочки, а потом вазочки и шары антенн. Газик лихо притормозил у проходной. Маэстро мгновенно выскочил. Газик развернулся и, набирая скорость по большой дуге, вылетел на шоссе.

Маэстро стоял теперь перед проходной. О ней он просто не подумал. Казалось, обо всём успел: и о машине, и о Лосеве, и как считать. О чём угодно, только не о проходной.

Он просто чувствовал, как бежало время, когда он торопливо совал свой пропуск в окошко проходной.

– Нет штампа, – сказали ему в окне.

Он пробовал звонить. Не соединяли. Когда часовой, услышав сигнал машины, замкнул на замок вертушку, он даже подумал: не перелезть ли? И от соблазна выскочил назад, к воротам. Часовой медленно отворял ворота перед машиной. Отворил половинку, не спеша пошел к другой.

Маэстро чувствовал минуты, словно время текло через него. Он взглянул на машину перед воротами. На переднем сидении рядом с шофёром застыл Мстислав Всеволодович. Он смотрел на него.

Зато потом всё было, как в прекрасном сне. … Он объяснял Главному.

«Невезучая машина, – думал Маэстро, – как ей не везёт. И он не умеет убеждать. Сюда бы Взорова или Вадима». Он старался объяснить, не пугая сложностью и говорил легкомысленным тоном, но Главного интересовала суть. Он исподлобья взглянул и потянулся к телефону. «Сейчас начнётся, подумал Маэстро. – Лосев, баллистики…»

Но всё решилось в пару минут. Главный действительно позвонил баллистикам и Лосеву, но там, видимо, Вадим уже как следует поработал. Затем Главный взял в руки микрофон.

– Соедините с Центром управления в Евпатории, – сказал он оператору. Слова его через микрофонную решетку, вколачивались в эфир:

… Предлагаем провести коррекцию качанием – включением и выключением тангажных двигателей системы ориентации по КРЛ на удалении от центра Земли в шесть тысяч километров командами нашего НИПа. Как поняли?

«Здорово, – подумал Маэстро. – Если бы он сам объяснял НИПу, ушло масса времени. Пришлось бы тысячу раз объяснять, мусолить, перепроверять. А вышло: тотчас и смело, попробуй возрази».

Глава 7.

Когда с коррекцией закончилось, они вернулись в гостиницу. Их останавливали. А приехавшие по носителю были чуть-чуть навеселе и спрашивали:

– Что не веселы, строители космических кораблей?

– Рано, – отвечал Вадим. – Нам ещё рано. Ещё бы разобраться с вычислителем.

– А когда сеанс?

– В семнадцать. А вы уже?

– Мы уже.

Вечером корпуса гостиницы напоминали растревоженный улей. Обитатели гостиниц в белых рубашках и даже галстуках заполняли и холл гостиницы, и вестибюль, стояли перед окнами, в полосах света на асфальте и красной земле. Склонности и взаимные симпатии проступали теперь во взаимных предложениях. Приглашали особенно Славку.

– Станислав Андреевич, – кричали ему с балкона, – зайди, пожалуйста… Станислав… Будь другом.

И Маэстро был тоже героем дня. Правда, Вадим сказал: «С тобой особый разговор. Победителей не судят, но следует разобраться. Понимаешь, тебе просто повезло. Всыплем ещё тебе по первое число, дай разобраться с вычислителем».

С вычислителем разобрались и без них. С пункта дальней радиосвязи вернули всё в исходное. Но управление качанием стало гвоздем дня.

Вечером, сидя у проектантов, они вспоминали, как, выйдя от Главного, Юра начал распоряжаться, посадил попавшегося под руку полковника делить и складывать и в нарушение субординации девочку-телеметристку его проверять. Словом, устроил по здешним понятиям страшный кавардак, но его слушались и докладывали. Как, проверяя полковника, Маэстро наорал на него. И это было в порядке вещей. А потом наехали проектанты, баллистики по вызову Главного. Дело живей пошло. Сообщили: по данным траекторных измерений коррекция соответствует штатной, и все начали улыбаться, и Маэстро вызвали к Главному. Он сидел перед Главным, а вокруг все стояли, и Главный приказал: «Не трогайте его. Он заслужил отдых. Дайте ему стакан боржоми».

Но он сразу пошёл разыскивать полковника, извиниться. Но тот, оказывается, ничего не помнил и был рад, что оказался в центре событий.

Наоборот баллистики вспомнили, как Маэстро орал (визжал, как недорезанный поросёнок) на них, а не на полковника.

– Приходим к нему с предварительными замерами, неофициально, так сказать. Причём сначала к нему, не к Главному. Не верили, а тут… Словом, несём ему сообщение, а самих прямо-таки распирает, обнять его паршивого хочется. «Вот, – говорим Юре, – осталось немножечко». А он, как заорет: «Что значит немножечко? По-человечески не можете сказать: сколько еще?»

Потом он к генералам попал. И самым младшим среди них был тот самый полковник. Он разъяснял в чем суть и путался. Спросили Маэстро. А ему уже надоело всё.

– Использование не по назначению, – объяснил он. – Импульс впрыскиванием.