Юный натуралист, 1936 № 02 - [4]
Она снизу белая, как снег, спина и голова черные, крылья черные с белым, а шея и большое пятно перед глазами белые.
Эта утка заменяет лопарю курицу. Прокормить курицу лопарь не может, потому что зерна в его хозяйстве не водится. Пища лопаря — рыба, оленье мясо, дичь. Хлеб он сам покупает. И вот повесит лопарь вуувт на дерево и смотрит: если к веткам пристанет пушок — значит, гнездо занято уткой. В гнезде может быть от 5 до 12 крупных зелено-голубых яиц. Лопарь возьмет часть яиц себе, и утка гнезда не бросит — снесет еще несколько яиц. Может, немного яиц получишь, но зато такую «курицу» кормить не надо.
Потом, работая на Кольском полуострове, в Лапландском заповеднике, я наблюдал за звонком. Я узнал, что он прилетает раньше всех уток, как только появятся первые полыньи. Днем или ночью — всегда его можно узнать по особенному свисту крыльев, вернее даже не по свисту, а именно звону.
В нашем краю в мае озера еще стоят подо льдом, а в полыньях плавают, ищут корм парочки звонков.
Я видел, как сытый звонок греется на солнце, ложится на воду боком и даже протягивает ноги в воздух.
Но никак мне не удавалось подсмотреть, как утка переправляет своих выведшихся в дупле утят на воду. В прошлом году я осмотрел один из вуувтов, уже покинутый звонками. На песке еще сохранились следы. Они вели прямо от дерева, где помещалось гнездо, к воде. Должно быть, утка подсаживала птенцов к летку дупла, и они вываливались на землю. Но один из сторожей заповедника рассказал мне, что он видел, как утка-мать переносила своих утят в клюве: спустит птенца на воду, окунет его с головой, а потом летит в лес за следующим.
Звонком зовут эту утку только поморы. В других местах (а водится эта утка по всему Советскому союзу) ее зовут «гоголём».
О. Семенов
Научный сотрудник Лапландского заповедника
Выследили белку.
>Фото Д. Дебабова.
Весна на пригорках
К. Кочетков
Научная консультация проф. В. П. Бушинского
Выйди ранней весной в поле. Ты увидишь ровные белые пространства. Снег лежит еще не тронутым. А под снегом — сплошной ледяной броней мерзлая земля, от которой со звоном отскакивает даже топор.
Пусть наверху уже проносятся порывы теплого южного ветра, пусть пригревает солнышко, пусть начались предвесенние игры зверей и птиц — там, внизу, в почве, еще ничто не тронулось. Там еще глубокая зима, полный покой.
Это и понятно. Всякое колебание температуры в почве, особенно в нижних слоях, идет очень замедленно. Это легко проверить, если в жаркий летний полдень выкопать на пашне ямку по колено и ступить в нее босой ногой. Ты почувствуешь, как там, в глубине, еще сохранилась утренняя прохлада. А вечером, когда жара спадет, вырой новую ямку. Из нее, как из печной отдушины, повеет теплом. Только к вечеру добралось сюда настоящее тепло, хоть и глубины-то тут всего каких-нибудь полметра.
А если понаблюдать почву весь год — каково в почве годовое колебание температур, то окажется, что тут происходят совсем непривычные вещи. Наверху самое теплое время — июль, а в почве, на глубине в полметра, самое теплое время — сентябрь. Если заглянуть еще глубже, хотя бы на два метра, то самый теплый месяц здесь — октябрь.
Полметра или даже два метра — расстояние крохотное, но зиме очень трудно его пробить. Пусть наверху уже закрутили метели, пусть реки покрылись льдом, а там, под ногами, тут же, совсем рядом, еще осталось тепло. И в первый раз доберется сюда холод только в декабре (под Москвой). А если снег ляжет сразу толстым слоем, то морозу не пробить эти полметра даже и до весны.
Зима, самая глубокая зима наступит в глубине почвы только в феврале — марте, когда наверху уже понесутся теплые весенние ветры.
Но уж если добрался холод вглубь, то не скоро оттуда уйдет. Уже отзвенят весенние ручьи, уже зазеленеет первая трава и выглянут из нее первые цветы, а внизу все еще холодновато, все еще льдинки. Только к маю прогреется почва насквозь.
Нигде весна не приходит так неравномерно, как в почве. Почвы неодинаковы. И в каждой почве весна идет своя, особенная. Пройдись весной по полям, и ты увидишь: в одном месте уже пробивается зелень, а в другом еще грязь, а подчас еще и снег лежит. Как будто и места одинаково ровные и одинаково обогревает их солнце, и вдруг такая разница! Все дело в том, что разная почва. Темные почвы прогреваются быстрей, потому и зелень на них появляется в первую очередь. Быстро прогреваются и песчаные почвы. А глинистые почвы — холодные и не так-то скоро подсохнут. Даже посев на них приходится делать позднее.
На лугах весна тоже приходит позднее. Старая трава и мхи, как войлоком, прикрывают почву от солнечного тепла.
Если поля расположены на склонах холмов, то весна в почве пойдет еще неравномернее. Даже ничтожный наклон поля переносит тебя как будто в другой климат. Наклон к югу в 1° меняет ход весны так, как если бы этот кусок земли передвинулся к югу на целый географический градус, т. е. на 110 километров.
Идешь ранней весной по бугристому полю, пройдешь только километр, а на пути пересечешь десятки «климатов». На южном склоне бугра ты встретишь широкие проталины, подсохшие места, а на северном склоне — еще совсем не тронутый снег. Если склоны бугорка покруче, то южный склон по ходу весны сразу передвинет тебя на далекое расстояние к югу, а как только перейдешь на северный склон, тебя как будто отбросит на сотни километров к северу. Чтобы попасть с южного склона на северный, ты прошел, быть может, только двести шагов, а разница в «климате» почти уже такая, как будто бы ты побывал сначала на Украине и тут же попал под Москву.
