Юность Татищева - [64]

Шрифт
Интервал

— А где Егор?

— Егор помер, три недели уж, как я схоронил его. Болел он, кровь горлом шла.

— Иван, не дело тебе тут оставаться, ведь сыщут. И домой идти тоже нельзя. Батюшки уж нет на свете. Выдадут там тебя. Иди-ка ты, брат, ко мне в роту. А я Автоному Ивановичу объясню, что ты мой мужик, и будешь у нас в полку солдатом-драгуном, как вон Васильев. А побьем шведа, война кончится, домой поедем, Марью и детей увидишь, я тебя сберегу. Васильева не бойся: не выдаст.

Ивана Емельянова взяли в полк без затруднений, в числе пришедших новиков, как дворового человека Василия Татищева. Не раз этой зимой слушал Василий рассказы Ивана Емельянова о булавинском восстании, о том, как увел от преследователей казаков булавинец Игнат Некрасов на Дунай, потом в Турцию, и знамя, сказывают, сберег, не досталось оно Долгорукову[23].

Зима случилась такая лютая для Украины, какой не помнили в этом краю и самые древние старики. «Господь за Россию, — говорили в полках. — Померзнет швед, поделом ворогу».

Василий Татищев много писал писем: в Нарву Орндорфу, в Петербург — Ульяну Синявину, с которым познакомился в бытность свою в городе Петра. Синявин возглавлял специально учрежденную Канцелярию от строений, что строила в Петербурге образцовые дома с выведением главного фасада обязательно на улицу. Писал и брату Никифору, и брату Ивану. Письма ходили подолгу, но отважные русские почтари одолевали расстояния и опасности, и всегда приходил в Киев долгожданный ответ.

Об образовании в России губерний и о назначении губернаторов узнал Татищев от Феофана Прокоповича, с которым был дружен. Феофан замечательно говорил свои проповеди, а Василий умел уже отделять зерно от плевел и, отметая религию, впитывал с наслаждением науку. Приглашал Прокопович в свободный час молодого поручика и в классы Киево-Могилянской академии. Василий не стеснялся сесть на одну скамью со спудеями — учениками младших классов, с дидаскалами — учениками средних классов и, наконец, со старшеклассниками — студентами, коим лекции читали профессора. Все почти он уже знал, но здесь приводил свои знания в систему. Записал он и запомнил и новое деленье России на губернии: Ингерманландскую (после — Петербургскую), Московскую, Архангелогородскую, Смоленскую, Киевскую, Казанскую, Азовскую и Сибирскую.

Внимательно следил Татищев за театром военных действий. А нечаянных новостей было во множестве. Изменил и перешел на сторону Карла старый гетман Малороссии Иван Мазепа. Блистательные победы, связанные с именем Александра Меншикова, пересказывались из уст в уста: двухчасовой бой у села Доброе 30 августа 1708 года, битва при Лесной 28 сентября, где Меншиков кроме драгун посадил на коней и пехотинцев, и, наконец, разгром укрепленного Мазепою города Батурина 2 ноября. Укрепленные места, где Мазепа собрал провиант для шведов, попали в руки русских. Все деловые письма Петр повелел писать цифирью, дабы неприятель, заполучив оные, ничего не мог разобрать. В декабре 1708 года морозы на Украйне сделались столь жестоки, что и птицы мерзли в воздухе. Около 100 русских солдат отморозили себе руки и ноги, но Карл, простояв в степи двое суток, потерял до четырех тысяч человек. В Сумы вошли Ингерманландский и Астраханский полки. Тут Петр праздновал новый, 1709 год. Все ждали генерального сраженья, ибо Карл был совершенно отрезан от Польши нашими войсками. Двинулся было к нему на соединение посаженный им в Польше королем Станислав Лещинский, но из Киева вышли навстречу Лещинскому князь Дмитрий Михайлович Голицын и генерал Гулиц с 5800 пехоты и 3600 драгун и отбросили польско-литовские войска.

Однако русский царь повелел изнурять шведские войска и избегать покуда генерального сражения. Весной, по наущению Мазепы, Карл осадил Полтаву. Ее взятие означало пополнение армии продовольствием и оружием, восстанавливало сообщение с Польшей и татарами и открывало путь на Москву. В Полтаве стояло пять батальонов при полковнике Алексее Степановиче Келине, введенных туда повелением Петра еще зимою.

В июне, 8-го числа, драгунский полк, в котором служил поручик Татищев, получил приказ выступить из Киева к Полтаве. 250 верст прошли в два перехода, остановившись лишь в Лубнах. 10 июня 1709 года, обойдя осажденный город с юга, Василий Татищев с седла своего коня увидел Полтаву.

Небольшой городок стоял на холме, укрепленный насыпями и валами. Отсюда, с противоположного низменного берега реки, где находился Татищев и стояли русские войска, хорошо видны были два взгорья по обе стороны Полтавы; на одном высился живописный монастырь. Под каждым из этих холмов шведы возвели укрепление из корзин, насыпанных землею; с монастырских стен постоянно доносились тяжелые удары — это неприятель бил по городу крупными пушечными ядрами. Татищеву показалось невероятным, что этот городок, окруженный многотысячной армией шведского короля, вот уже почти три месяца отражает атаки и будоражит тылы шведской армии. Драгунский полк Татищева стал в передовой линии на левом берегу реки, напротив шведского лагеря. Здесь, у моста, еще прежде был сделан редут.

…Ночью зажглись над головой звезды. Татищев, завернувшись в епанчу, прилег на охапке принесенной Васильевым соломы. Глаза привычно узнавали созвездия, планеты. В нашем и в шведском лагерях горели костры, и можно было угадать по ним, что войска растянулись на целую версту. В передовом редуте огней не жгли, лишь тихо переговаривались солдаты. Ветерок с реки доносил слова.


Еще от автора Георгий Зиновьевич Блюмин
Рублевка и ее обитатели

Страна по имени Рублевка вытянута на карте западного Подмосковья по течению Москвы-реки по обоим ее берегам и очертаниями представляет собою узкий и длинный залив. Так оно когда-то, лет 500 назад, и было, когда многих нынешних деревень не существовало и в помине, а река, соименница нашей столицы, была могучей водной артерией, шириною доходившей в ряде мест до двух верст.Автор обстоятельно повествует о местах вдоль Рублево-Успенского шоссе, обычно тщательно укрытых от постороннего взгляда, но своей яркой историей заслуживающих благодарного внимания читателей.Интригуют сами названия этих западных окрестностей Москвы и ближнего Подмосковья: замок баронессы Мейендорф, Жуковка, Барвиха, Серебряный Бор, Петрово-Дальнее, Сосны, Архангельское и другие.


Лермонтов и Москва. Над Москвой великой, златоглавою

Михаил Юрьевич Лермонтов прожил краткую земную жизнь – всего 26 лет, при этом обессмертив свое имя великими творениями. В данной книге автор излагает факты и гипотезы, связанные с родиной гениального юноши – Москвой. Из книги читатель впервые узнает не только биографические подробности, но и многочисленные отражения, которые нашла древняя столица России в творчестве М.Ю. Лермонтова.


Рублевка, скрытая от посторонних глаз

Новая книга Георгия Блюмина продолжает тематику предыдущих книг этого автора, посвященных историческим реалиям.Автор в свойственной ему манере захватывающего поэтического повествования рассказывает о необыкновенной истории, казалось бы, самых обыкновенных сел и деревень северо-запада и запада Подмосковья. Речь идет не только о замечательной истории этих мест, но и, главным образом, о ярких личностях, творивших эту историю.


Рекомендуем почитать
Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».