Юность Татищева - [53]

Еще подымался запах гари с неотстроенных после штурма улиц Нарвы, а два наблюдателя, используя безоблачную ночь, часами следили за «огненным змием», который уходил уже от Земли и виден был отчетливо лишь в телескоп: яркая сфера и за нею бледный, полупрозрачный конус-хвост. Между тем Нарва быстро поднималась из руин. Здесь, и только здесь хотел отныне принимать иноземных сановников царь Петр. Здесь была дана прощальная аудиенция турецкому послу: претензии султана по поводу строительства русскими крепостей окрест Азова царь отверг в грамоте, переданной послу, произнеся с гордостью: государь на своей земле волен, как султан на своей, о чем азовскому губернатору Толстому даны повеления. В Нарву же приехал и курфюрст Саксонии Фридрих Август, бывший с 1698 года также польским королем Августом Вторым. Карл XII громил войска Августа в Польше, заставил избрать польским королем Станислава Лещинского, и это вынудило Августа просить помощи у русского царя. Тотчас двинулись в Польшу 12 тысяч русского войска из двух соединений — одним командовал Аникита Иванович Репнин, другим — Борис Петрович Шереметев, русская кавалерия была отдана под начало Меншикова.

Топить печи в лаборатории было нечем. Василий, дуя на застывшие пальцы, обмерийал циркулем карту Курляндии, когда на улице по мерзлой земле послышался стук копыт и богатая карета, окруженная конными гвардейцами, остановилась возле лаборатории. Вася успел только крикнуть наверх учителю, как распахнулись двери, и в просторной комнате сделалось сразу тесно. Вошел царь Петр, с ним король Август, нарвский губернатор Меншиков и генерал-майор от артиллерии Яков Брюс. Петр шагнул к вытянувшему руки по швам Василию Татищеву, хлопнул по плечу: «Что, драгун, не рано ли воевать кончил? Молчи, знаю, знаю. Где у тебя тут курляндская ландкарта?» По лестнице сбежал вниз, вытирая промасленной тряпицей руки, Иоганн Орндорф. Расстелил перед государем большую географическую карту с новыми российскими границами. Петр, довольный, подозвал Брюса: «Гляди, Яков Вилимыч, сколь славный труд одолели молодцы. Карту сию умножить числом и отослать в Москву для школ наших».

Вася никогда в жизни не видал столь пышно одетых людей. Государя помнил он всегда одетым очень просто; теперь на нем был темно-зеленый преображенский мундир, на груди — сверкающий медный офицерский знак, двенадцать золоченых пуговиц, на поясе — офицерский красно-желто-зеленый шарф, шляпа солдатская черная, на портупее — шпага. Меншиков был еще наряднее, на шляпе — разноцветные перья; Брюс — в темнокрасном мундире, под шляпою — белокудрявый длинный парик. Но сиял в полном смысле слова король Август. На нем был бриллиантовый гарнитур баснословной стоимости, надетый для представительства русскому царю. Бриллиантами были усыпаны пуговицы камзола, пряжки башмаков, ордена на груди, ножны и эфес шпаги. Сияние разлилось в полумраке осеннего дня, проникавшего отчасти лишь в помещение лаборатории. Среди живых русских лиц лицо короля было румяным, напудренным, глуповатым и бесстрастным. В дверях теснилась многочисленная свита. Не долее пяти минут длилось пребывание высоких гостей в лаборатории Орндорфа, но отданные царем распоряжения были тотчас исполнены.

Прежде всего лаборатория была поставлена на топливное и харчевое довольствие по гарнизонным нормам. Затем явились два картографа-поляка, молодой химик-немец и два русских солдата в помощь. Государь прислал в дар токарный станок и свой портрет, гравированный в Германии с портрета 1697 года, написанного после взятия русскими войсками Азова живописцем Кнеллером. Меншиков с дозволения царя разрешил Василию Татищеву трудиться в лаборатории нарвской до весны, представляя всякий месяц подробные отчеты. Брюс письмом просил немедля изучить взятую у шведов артиллерию, найти выгоды оной супротив нашей и все ему подробно описать, ибо имеет он, Брюс, повеление государя прибавить в Нарве и Петербурге военных снарядов до 7000 трехпудовых и 700 девятипудовых, а число артиллеристов умножить до 600 человек. Перед самым же Новым годом приехал из Москвы артиллерийский поручик Архипов. От него проведали нарвские ученые о том, что недавно на пути из Нарвы в Москву царь сделал остановку в Вышнем Волочке и осмотрел реки Тверцу и Мету, определивши соединить их, а там и Балтийское море с Каспийским, дабы путь был из Индии в Петербург, часть коего была пройдена от Твери купцом Афанасием Никитиным. Архипов взял несколько карт и поспешил в Петербург. Сказал только на прощанье, как торжествовала Москва 14 декабря. Государь-де въехал в Москву через 7 триумфальных ворот, из коих самые великолепные были сделаны пожалованным в генерал-поручики Меншиковым. Под дробь десятков барабанов ведены были по улицам генерал-майор Горн и с ним 159 плененных при Нарве офицеров, несено 40 знамен и 14 морских флагов, везено 80 пушек. При воротах звучали торжественные речи: митрополит Стефан Яворский, ректор Славяно-греко-латинской академии, начальники школ, учителя и ученики говорили слова поздравления Петру. И народ московский в первый раз мирился с нововведениями, изумленный видом пленных шведов и попранного их, доселе непобедимого, оружия.