Юность Татищева - [35]

Обратно из Горбова возвращались тем же путем или выходили на Тверской тракт, а затем с него сворачивали на Болдино.

Вечерами собирались в школьной комнате всей семьей слушать рассказы Никиты Алексеевича. Отец был мастер рассказывать, и вспомнить ему было о чем. О том, как строили гавани в Азове и в Таганроге и одновременно отбивали атаки татарской и турецкой конницы. Как выбита была в честь победоносного Азовского похода медаль с изображением Петра и с надписью: «Молниями и волнами победитель». Каков великий триумф был дан Петру в Москве по возвращении от Азова, и вслед за тем последовало умножение флота российского, для чего кроме воронежской брянская верфь учреждена, на коей строились галеры. Как для спасения погруженного в глубокое невежество государства царь Петр повелел отослать в чужие края для обучения наукам — корабельному искусству, инженерству, архитектуре — 35 боярских и дворянских детей, и сам, своею персоною, решил отправиться для постижения всех наук за рубежи России. О том, как недовольно царем духовенство и как народ озлоблен на иноземных еретиков, в большом числе приглашенных в Россию. О заговоре против молодого царя и о казни заговорщиков 5 марта 1697 года. А уже 9 марта царь выехал за границу путешествовать, скрывшись среди дворян посольства, во главе которого поставил генерал-адмирала Франца Яковлевича Лефорта. Петр посетил Ригу, шведскую Лифляндию, где был принят грубо и холодно, затем торжественно встречен, не открывая своего сана, в Кенигсберге, в Амстердаме, в Берлине экзаменован по артиллерийскому делу и получил аттестат. И все время выходил из коляски во время пути, чтобы срисовать незнакомый плуг, или кирху, или мост. В Саардаме голландском и вовсе прожил полтора месяца, работая простым плотником под именем Петра Михайлова. Сам сделал мачту для буера, кровать себе, сам готовил пищу. И отзывался на имя Питер Бас, которым его наградили корабельные мастера. По Москве ходили слова царя из письма его к патриарху от 10 сентября 1697 года: «Мы, следуя слову божию, бывшему к праотцу Адаму, трудимся; что чиним не от нужды, но от доброго ради приобретения морского пути, дабы, искусяся совершенно, могли возвратиться и противу врагов имени Иисуса Христа победителями, благодатию его быть». Царь осматривал кунсткамеры, математические инструменты, посещал собрания ученых, сам обучался математике, физике, географии, инженерству, анатомии и хирургии, сам прошел все степени морской нижней службы.

Орндорф дополнял рассказ Никиты Алексеевича горделивой демонстрацией недавно напечатанных на голландском языке у Иоанна Тиссинга двух карт, которые добыл неведомым образом. Карты эти были замечательны тем, что создавались по личному указанию государя. Одна изображала вновь завоеванные у турок земли и сделана была по взятии Азова генерал-майором фон Менгденом, которому помогал вымерять и описывать новые земли Никита Татищев. Другая была и того значительнее. Ее сочинил по описи Менгдена и Татищева земляк юного Васи Татищева пскович Яков Вилимович Брюс — капитан артиллерии, предки коего вышли из Шотландии. Из пришедших в Россию иноземцев не было вернее и преданнее новому отечеству, чем шотландцы, люди серьезные, умные, отчаянно храбрые и гордые какой-то особой гордостью. Никита Алексеевич помнил одного из таких шотландцев, героя Азова, взорвавшего турецкий корабль и чудом оставшегося в живых. Израненный и полуоглохший, он не пожелал оставаться под присмотром маркитантки, а вновь пошел в атаку. Звали шотландца Лермонт.

На карте Брюса, изданной в Голландии, изображена была русская земля от Москвы к югу до берегов Малой Азии и Крымская Татария и тут же — земля между Доном и Днепром. Петр Алексеевич решил соединить Волгу и Дон и тогда же повелел начать работы, чтобы положить начало соединению морей Балтийского, Каспийского и Черного.

— Весною нынешнего года царь наш приехал в Англию, оставя Лефорта в Голландии, — продолжал свой рассказ Никита Алексеевич, когда все налюбовались Брюсовой картою. — Тут неусыпно учился морской архитектуре. Нанял в Лондоне и отправил в Россию шкиперов и квартирмейстеров, лекарей и подлекарей, пушкарей и компасных мастеров, резчиков и кузнецов, конопатчиков и корабельных работников. Всех до пятисот человек. Попрощавшись с английским королем, государь воротился в Амстердам, где продолжал нанимать художников и мастеров. Картины им куплены знатные и много разных рыб, птиц и уродов. Так что ваши находки на речке Рохталке сберегать станем для нужд науки отечественной[14]. Сказывают еще, что нанял наш царь искуснейшего гравера на меди Петра Пикарда в Амстердаме, а оттуда отбыл в Дрезден и в Вену, где нанял многих рукописных мастеров и токарей. В Италии уж ожидали государя нашего, да бунт стрелецкий заставил воротиться. Теперь, говорят, он на пути в Москву вместе с Лефортом и с Федором Алексеевичем Головиным.

Вася знал о стрелецком мятеже, бывшем нынешнею весною, на троицу. Тогда приезжал в Болдино дядя Федор Алексеевич, бывший прежде воеводою в Торопце, и в следствии участвовал. Он-то и рассказал о восстании стрелецких полков.