Юность - [8]

— Еще советы? — поинтересовался я.

— Я как-то смотрел по телеку интервью с каким-то старым актером, — сказал Ларс, — его спросили, есть ли у него в жизни такой опыт, которым он хотел бы поделиться со зрителями. Он сказал, что да, есть. Душ в ванной надо вешать так, чтобы лилось точно в ванну. А не то весь пол зальешь.

Мы засмеялись. Ларс с довольным видом огляделся. Из-за его спины показалась Лина. Она вернулась ни с чем.

— Там очередь была, — сказала она, — но в поезде есть буфет.

— Есть, — кивнул я.

— Пошли?

— Ладно, — согласился я, — как говорит Флекснес[2], вот и ладушки. Хватит с меня этого вашего Кристиансанна!

Они по очереди обняли меня. Эту традицию мы завели во втором классе гимназии — каждый раз, встречаясь, мы обнимались.

Потом я закинул на спину рюкзак, подхватил чемодан и следом за Линой вошел в вагон. Они помахали мне, а потом поезд тронулся и они побрели к парковке.

Почти не верилось, что это было всего два дня назад.

Я отложил книгу и, свернув еще одну самокрутку и отхлебнув холодного кофе, перечитал три написанных предложения.

Машин возле магазина стало меньше. Я сходил на кухню за яблоком и снова уселся за письменный стол. За следующий час я написал три страницы. В них говорилось о двух пареньках из поселка, и, насколько я мог судить, получалось неплохо. Наверное, еще страницы три — и можно заканчивать. А что, хорошо — в первый же день я здесь написал целый рассказ. В таком темпе у меня к Рождеству целый сборник наберется!

Поднявшись, чтобы выбросить гущу из кофейника, я увидел, как по ведущей от магазина дороге едет машина. Она остановилась возле дома завхоза, и из нее вышли двое мужчин лет двадцати пяти. Оба крепкие, но один высокий, а второй пониже и пополнее. Я взял кофейник, наполнил его водой из-под крана и поставил на плиту. Мужчины поднялись к дому. Чтобы они меня не заметили, я шагнул в сторону.

Возле входа шаги стихли.

Они что, ко мне пришли?

Один что-то сказал другому, и тишину в квартире разбил звонок.

Я вытер руки о штаны, прошел в коридор и открыл дверь.

Тот, что пониже, протянул руку. Лицо у него было квадратное, подбородок тяжелый, рот маленький, а глаза хитрые. Над верхней губой — темные усы, на щеках — щетина. На шее — толстая золотая цепочка.

— Реми, — представился он.

Я растерянно пожал ему руку.

— Карл Уве Кнаусгор, — сказал я.

— Франк, — представился высокий и тоже протянул мне огромную лапищу. Если у первого лицо было квадратным, то у этого круглым. Круглым и мясистым. Толстые губы, царапины, почти розовая кожа. Жидкие светлые волосы. Он походил на ребенка-переростка. И глаза добрые, прямо как у ребенка.

— Пригласишь войти? — спросил тот, которого звали Реми, — ты тут, говорят, один сидишь, вот и решили тебе компанию составить. Ты ведь пока в деревне никого не знаешь.

— Ой, — сказал я, — очень мило. Проходите!

Я отошел в сторону. Мило! Что за херню я несу? Мне что, пятьдесят лет?

Они вошли в гостиную и огляделись. Реми закивал.

— Тут в прошлом году Харрисон жил, — сказал он.

Я взглянул на него.

— Он до тебя учителем работал, — пояснил он, — мы сюда часто приходили. Он клевый был.

— Очень прикольный, — поддакнул Франк.

— Никогда не отказывал, — сказал Реми.

— Мы по нему дико скучаем, — добавил Франк, — можно сесть?

— Да, конечно! — сказал я, — хотите кофе? Я уже кофейник поставил.

— Кофе? Да, спасибо.

Они сняли куртки, положили их на подлокотник и уселись на диван. Туловища у них смахивали на бочки. Руки у Франка были такие же толстые, как мои ноги. Даже повернувшись к гостям спиной, я ощущал их присутствие, оно наполняло всю квартиру, отчего я чувствовал себя слабым и по-девичьи субтильным.

«Очень мило». «Хотите кофе».

Да что ж за херня, чашек-то у меня нет! Только та, что я с собой привез.

Я открыл шкафчик над плитой. Разумеется, пусто. А потом открыл дверцу снизу. Там, рядом со сливным шлангом, стоял стакан. Я ополоснул его, насыпал кофе в кофейник, легонько постучал им о плиту и вынес в гостиную. И огляделся, выискивая, на что бы его поставить.

Ладно, пускай будет «Райский сад».

— Ну чего? — спросил Реми, — чего скажешь, Карл Уве?

От фамильярности, с которой этот незнакомый человек назвал меня по имени, мне стало не по себе и щеки запылали.

— Да я не знаю… — ответил я.

— Мы сегодня на тусу собираемся, — сказал Франк, — в Грюллефьорд. Поедешь с нами?

— У нас в одной машине есть место свободное, и мы знаем, что в алкошоп ты сходить не успел, но у нас и на тебя выпивки хватит. Ну, чего скажешь?

— Даже не знаю, — проговорил я.

— Ну ты че, хочешь в пустой хате сидеть и по клавишам долбить?

— Да пускай сам решает! — вступился Франк.

— Да-да, ясное дело.

— Я поработать хотел, — сказал я.

— Поработать? Это чего делать-то? — спросил Реми, но тут заметил пишущую машинку. — Ты чего-то пишешь?

Щеки опять погорячели.

— Немного. — Я пожал плечами.

— Ого, да ты писатель! — воскликнул Реми, — ниче себе. — Он расхохотался. — Я за всю жизнь ни одной книжки не прочел. Даже когда в школу ходил. Вообще подальше от них держался. А ты? — он посмотрел на Франка.

— Я кучу прочел. Такие книжки, где про то, как коктейли делать.

Оба громко расхохотались.