Юность - [17]
15
Мы только ради тебя и переехали, со злобой произносит мама. Чтобы у тебя появилась комната, где ты можешь сочинять. Но тебе это безразлично. Сейчас отец снова остался без работы. Без твоих денег нам не обойтись. Отец садится и трет глаза. Обойдемся, произносит он сурово, спокойно обойдемся. Дела плохи, если ты не можешь обойтись без своих детей. Ты отдаешь им всё, а когда приходит пора пожинать плоды, они исчезают. Так было с Эдвином. С Эдвином было иначе, перебивает мама, он — мальчик. Она говорит это из чистого упрямства, и мне дышится легче, потому что теперь ссора завязывается между ними. Мы сидим в столовой за обедом. Это уже стало привычкой: из-за постоянно меняющегося графика отца мы едим горячее в полдень, хотя сейчас разницы никакой. Я тоже безработная. Меня уволили из конторы за две недели до дня рождения. Но послезавтра я приступаю к новой работе и даже нашла себе комнату. Я въезжаю туда завтра, о чем и объявила родителям. Как раз об этом они спорят, пока я убираю тарелки. У нее нет сердца, в слезах произносит мама, в точности как и не было у моего отца. В ночь, когда умерла Розалия, она сидела как бревно, не уронив ни единой слезы. Это было так ужасно, Дитлев. Нет, огрызается отец, в глубине души она хорошая. Ты просто совсем неправильно воспитала детей. А ты, кричит мама, а ты, случайно, не воспитывал их? Чтобы они стали социалистами и подтирали сопли бородой Стаунинга. Нет, после смерти Розалии и переезда Тове мне незачем жить. Ты всегда валяешься и храпишь — неважно, есть работа или нет. Со скуки можно повеситься от такого зрелища. А ты, отвечает разъяренный отец, у тебя в голове нет ничего, кроме твоих родственников и королевского двора. Тебе лишь бы сбежать в парикмахерскую, и не волнует, голоден ли твой мужчина. Теперь мама рыдает — к счастью, от злости, а не от переживаний из-за моего переезда. Муж, воет она, что за муж мне достался? Ты даже больше не желаешь ко мне притрагиваться, но мне не сто лет и в мире есть и другие мужчины. Бах! Она грохает дверью спальни, где кидается на кровать и продолжает реветь так, чтобы было слышно во всем доме. Я снимаю скатерть и складываю ее. Переселившись в квартал получше, мы уже не стелим на стол газету «Социалдемократен», и мне больше не приходится смотреть на мрачные рисунки Антона Хансена про нацистскую Германию. Отец яростно трет рукой лицо, будто хочет стереть все его черты, и устало произносит: у мамы трудный возраст. Шалят нервы. Не забывай об этом. Да, отвечаю я неловко, но, отец, я хочу жить собственной жизнью. Хочется просто быть самой собой. Для этого у тебя есть своя комната, говорит он. В ней ты можешь быть самой собой и писать любые стихи, которые только пожелаешь. Сама не вижу этому причины, но я ненавижу, когда они упоминают мои стихи. Дело ведь не только в этом, бросаю я в ответ и направляюсь к занавеске. Я хочу, чтобы у меня было место, куда я могу пригласить друзей. Ах вот что, говорит он и снова трет лицо, да, этого мать не позволит. В любом случае береги себя. Да, обещаю я и наконец-то проскальзываю к себе. Упаковываю немногочисленное имущество, но, чтобы опустошить полку комода в спальне, нужно дождаться, пока мама вернется в гостиную. Комнату я сняла в Остербро: если остаться в Вестербро, переезд кажется ненастоящим. Хозяйка мне не нравится, но комнату я всё равно взяла — она стоит лишь сорок крон в месяц. Я всё еще расплачиваюсь за зимнее пальто и дантиста, но денег должно хватать, потому что в Валютном центре
Тове всего двадцать, но она уже достигла всего, чего хотела: талантливая поэтесса замужем за почтенным литературным редактором. Кажется, будто ее жизнь удалась, и она не подозревает о грядущих испытаниях: о новых влюбленностях и болезненных расставаниях, долгожданном материнстве и прерывании беременности, невозможности писать и разрушающей всё зависимости. «Зависимость» — заключительная часть Копенгагенской трилогии, неприукрашенный рассказ о бессилии перед обнаженной действительностью, но также о любви, заботе, преданности своему призванию и в конечном счете о неуверенной победе жизни.
Тове знает, что она неудачница и ее детство сделали совсем для другой девочки, которой оно пришлось бы в самый раз. Она очарована своей рыжеволосой подругой Рут, живущей по соседству и знающей все секреты мира взрослых. Но Тове никогда по-настоящему не рассказывает о себе ни ей, ни кому-либо еще, потому что другие не выносят «песен в моем сердце и гирлянд слов в моей душе». Она знает, что у нее есть призвание и что однажды ей неизбежно придется покинуть узкую улицу своего детства.«Детство» – первая часть «копенгагенской трилогии», читающаяся как самостоятельный роман воспитания.
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
«…Этот проклятый вирус никуда не делся. Он все лето косил и косил людей. А в августе пришла его «вторая волна», которая оказалась хуже первой. Седьмой месяц жили в этой напасти. И все вокруг в людской жизни менялось и ломалось, неожиданно. Но главное, повторяли: из дома не выходить. Особенно старым людям. В радость ли — такие прогулки. Бредешь словно в чужом городе, полупустом. Не люди, а маски вокруг: белые, синие, черные… И чужие глаза — настороже».
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.
Парень со странным именем Плутон мечтает полететь на Плутон, чтобы всем доказать, что его имя – не ошибка, а судьба. Но пока такие полеты доступны только роботам. Однажды Плутона приглашают в экспериментальную команду – он станет первым человеком, ступившим на Плутон и осуществит свою детскую мечту. Но сначала Плутон должен выполнить последнее задание на Земле – помочь роботу осознать, кто он есть на самом деле.
Сон, который вы почему-то забыли. Это история о времени и исчезнувшем. О том, как человек, умерев однажды, пытается отыскать себя в мире, где реальность, окутанная грезами, воспевает тусклое солнце среди облаков. В мире, где даже ангел, утратив веру в человечество, прячется где-то очень далеко. Это роман о поиске истины внутри и попытке героев найти в себе силы, чтобы среди всей этой суеты ответить на главные вопросы своего бытия.
Что такое дружба? Готовы ли вы ценой дружбы переступить через себя и свои принципы и быть готовым поставить всё на кон? Об этом вам расскажет эта небольшая книга. В центре событий мальчик, который знакомится с группой неизвестных ребят. Вместе с ним они решают бороться за справедливость, отомстить за своё детство и стать «спасателями» в небольшом городке. Спустя некоторое время главный герой знакомится с ничем не примечательным юношей по имени Лиано, и именно он будет помогать ему выпутаться. Из чего? Ответ вы найдёте, начав читать эту небольшую книжку.