Юность Ашира - [4]
Пешеходы были одеты в белые костюмы, женщины прикрывались от солнца зонтами, а старикам-туркменам зонты с успехом заменяли мохнатые папахи-тельлеки.
Чем дальше ехал Ашир, тем теснее становилось в автобусе. Теперь уже были заняты все места, люди стояли в проходе. Духота нагоняла дремоту. Запах духов, смешанный с перегаром бензина, дурманил голову.
Рядом с Аширом остановилась, держась рукой за перекладину, тихая старушка в красном платье, с украшениями на груди. Вспомнив свою мать, такую же маленькую и тихую, Ашир уступил старушке место и продвинулся к выходу. На остановке створки двери с резиновыми надутыми губами по краям разошлись, и он вышел из автобуса.
Зря брал билет до вокзала, все равно не проехал бы дальше этой остановки…
Никого из своих ребят Ашир так и не встретил. Впрочем, это и лучше — было бы стыдно перед «ими за свое безделье. А через две улицы отсюда — завод.
Пока он стоял на тротуаре, ботинки у него прилипли к размякшему на солнце асфальту, дерни посильнее — каблуки оторвешь.
Ашир подумал, подумал и зашагал туда, где дымила высокая труба с железным колпаком наверху, откуда доносились звуки, похожие на шум идущего по мосту поезда. Он шел не один, в том же направлении спешили рабочие группами и в одиночку.
«Вторая смена», — догадался Ашир.
Он остановился против ворот завода, на другой стороне улицы, как раз в тот момент, когда загудел гудок, сначала тихо и глухо, затем пронзительно, до боли в ушах.
Из проходной хлынули люди, растекаясь потоками в обе стороны. Они шли менее торопливо, чем те, с которыми Ашир несколько минут назад дошел до заводских ворот.
Интересно, с кем из них ему придется вместе работать? Вот он, завод, его, Ашира, завод! За кирпичной оградой кроме трубы, какой-то высокой железной башни с лесенкой и крыш ничего не было видно. А как хотелось посмотреть, что там, за этим забором!
Проходная опустела. Ашир снова побрел к автобусной остановке. За углом была столовая. Он остановился возле окна, втянул в себя жирный запах чего-то жареного и только сейчас вспомнил, что ничего еще не ел сегодня. Не вынимая из кармана денег, он наощупь пересчитал их несколько раз и нерешительно подошел к двери, завешенной от мух марлей.
В большом зале не было ни одного свободного места. В углу нашелся незанятый стул, но на «ем лежал чей- то сверток. Ашир — потоптался между столами и уже хотел было уйти.
— Эй, ремесленник, садись! — донесся до него из угла громкий голос. Ашир сначала не понял, к кому относится это приглашение. Он неуверенно оглянулся. Вихрастый парень в майке махнул ему рукой: — Садись!
Сверток убрали, Ашир снял фуражку и сел на краешек стула.
— Садись смелей, держись бодрей — не в гостях! — заметил тот же вихрастый, обратив к нему приветливую физиономию, усеянную веснушками.
Сидевший за столом напротив Ашира худощавый парень недовольно пробурчал:
— Сейчас ведь Максим придет…
— Придет, и ему стул найдем, не беда!
— Сразу не найдешь.
— Не беда.
— Тебе все не беда, заладил тоже!
Ашир взялся за фуражку и хотел встать.
— Сиди, ремесленник, — остановил его веснушчатый. — Всем места хватит.
Третий из сидящих за столом, пожилой человек с портфелем на коленях, в разговор не вступал, — очевидно был не из этой компании. Он молча доел свою яичницу, вытер губы клетчатым платком, расплатился и ушел. Сверток переложили на его стул, но Максим все не приходил, и стул пустовал до конца обеда.
На столе лежала бумажка, густо исписанная под копирку. Другие зачем-то долго смотрели в такую бумажку, а Ашир, даже не взглянув па нее, заказал плов, побольше хлеба и два чайника зеленого чая. С пловом он разделался быстро, но чай пил не спеша. Как водится, сначала налил его из чайника в пиалу, из пиалы перелил обратно в чайник, потом дал настояться. Когда он снова наполнил пиалу, чай был душистый, прозрачно-зеленый, как лист винограда, пронизанный солнечным лучом. Пиалу он наливал не полную, чтобы чай быстрее остывал.
Парень в майке поглядывал то на чайник, то на Ашира:
— Неужто все выпьешь? — спросил он, отодвигая глубокую тарелку и принимаясь за котлету, обложенную гречневой кашей.
Ашир только улыбнулся в ответ — мол, как бы не пришлось заказывать еще два чайника! Сидевший напротив худощавый парень прищурился, отложил в сторону вилку и, видимо чтобы уколоть любителя чая, с напускной небрежностью проговорил:
— Сергей, сейчас пивка бы!..
Он выложил на середину стола деньги и прикрыл их солонкой. Ашир посмотрел на него с таким выражением, будто говорил: «Пей, если хочешь, пиво, а я буду пить зеленый чай!»
— Что это ты надумал? — серьезно ответил товарищу Сергей. — Мне пива не хочется, и так ремень придется отпускать. — Он пододвинулся к Аширу и спросил: — В ремесленном учишься?
— Учился, уже окончил.
— Токарь?
— Слесарь.
— Какой разряд отхватил?
— Четвертый присвоили.
— Видать, специалист. — Сергей с уважением пододвинул Аширу второй чайник. — Куда же тебя назначили на работу?
Ашир и сам не заметил, как разговорился.
— Назначили на механический… Но я там еще не был. — Последние слова он произнес тихо, про себя.
— К нам, значит? — Сергей откинулся на спинку стула и, склонив голову набок, пристально посмотрел на Ашира, словно оценивая, на что он способен.
... Черная пасть - так каспийские мореходы, таймунщики и рыбаки прозвали чудовищный и сказочно богатый залив Кара-Богаз-Гол. Страшными легендами и загадочностью овеяна Черная пасть, которая, по живучему преданию, пожирает мелеющий Каспий, заглатывая его воды в бездну. Таинственные сказания живут в народе и о "змеином острове" Кара-Ада, ставшем в годы гражданской войны местом гибели многих революционеров.В заповедных местах добытчики и отважные искатели берут из каспийских тайников несметные химические богатства.О суровых поисках кладов и жизненных дорог, испытаниях и приключениях эта книга.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.