Юноша - [24]

Шрифт
Интервал

Отряд Костецкого на рассвете повел наступление. В отряде были офицеры и георгиевские кавалеры. После первых же выстрелов малообученные рабочие бросили окопы и бежали. Белогвардейцы, решив, что все кончено, подтянулись, выстроились и с песнями вошли в город. Играл оркестр. Сквозь тучи прорывалось солнце золотыми погонами. Буржуи повысыпали на балконы, открыли уже замазанные было на зиму окна. Звонили в колокола. Барышни бросали мокрые астры к ногам офицеров.

В это время Никита с отступившими фронтовиками и очухавшимися рабочими ударили с боковых улиц. А тут еще из-за реки подоспели бондари во главе с председателем Совета, кожевником Горфинкелем. В отряде Костецкого паника. Бегут офицеры и георгиевские кавалеры, прячутся по дворам, их нагоняют и пристреливают. Сам Костецкий с несколькими офицерами забежали в реальное училище и оттуда отстреливаются. Бросили гранату. Горит реальное училище. Костецкий выпрыгнул со второго этажа и побежал. Его нагнал Никита у магазина «Дешевка — 20 и 30 копеек каждая вещь» и с размаху пробил ему череп рукояткой нагана.

Замазывайте окна снова, буржуи!

Через месяц Никита уехал в Самару — там наступали чехи — и, перебывав почти на всех фронтах, вернулся в двадцать шестом году домой. Его ждала Аделаида как героя. Она слышала о нем, хотя Никита ей писем не писал. Она ждала его как героя. Аделаида работала в мастерских Швейпрома, была членом профсоюза и в ленинский набор вступила в партию. Она читала книги, газеты, посещала собрания, партийную школу. В ней исчезли покорность и робость, она как-то вся выпрямилась и теперь прожектором были освещены все темные уголки ее прошлой жизни. И пьяница отец, и терпеливая мать, и нужда, и хозяйка Рохлина явились перед ней в новом свете.

— Как это я раньше ничего этого не понимала! — удивлялась она. — И как смешно, что у нас когда-то был царь!..

Она гордилась тем, что ее брат — участник гражданской войны, революционер. Она ждала его с нетерпением, чтоб поговорить с ним как с равным и удивить его своим сознанием, партийным билетом и общественной работой. Она хранила для него заметочку из местной газеты, где в числе отличившихся работниц мастерских Швейпрома упоминалась и она. «Это ему будет приятно», — думала Аделаида. Слушала ли она докладчика, читала ли книгу, она всегда мысленно рассуждала с Никитой. А когда прочла «В людях» Максима Горького, написала Никите длинное письмо.

Но она не знала адреса и письмо осталось неотправленным.

Аделаида ждала брата-коммуниста и усиленно готовилась к этой встрече, хотя думала, что все равно он, конечно, умней ее, больше понимает и больше читал. Она ждала его как героя и немножко робела перед предстоящей встречей. Ей было стыдно за прошлое. Ведь она-то в его памяти осталась такой, как была тогда…

И вот он приехал. Аделаида, вернувшись с работы, застала его у себя в комнате.

С трудом узнала Никиту. В серой толстовке, узеньких брючках. Опухшее лицо, вялые усы.

Она обняла его, поцеловала. На нее дыхнуло винным перегаром.

— Как ты живешь, Аделаида? — спросил он простуженным, тоже каким-то опухшим голосом и попросил у нее рублевку на опохмелку…

Он каждый день пил. Днем спал. Приходил ночью грязный, пьяный и плакал. Аделаида раздевала его, вытирала за ним блевотину и укладывала его в кровать. Иногда, особенно когда он плакал и жаловался на свою судьбу, ей хотелось бежать из комнаты, чтоб никогда больше его не видеть…

По утрам в воскресенье Никита приходил к торговцу Якову Семеновичу.

Тот встречал его радушно:

— Почтение герою-пролетарию! Давненько не захаживал.

— Ничего, что натопчу? — спрашивал Никита, виновато оглядывая свои рваные штиблеты.

— Пустяки… Валяй прямо!.. Чаю с молочком налить? А то можно чего и покрепче.

Яков Семенович доставал из буфета графин с водкой, нажимал грушу, привязанную к висячей бронзовой лампе над столом, и вошедшей прислуге говорил ласково:

— Нюшенька, сооруди-ка нам колбаски, селедочки, огурчиков.

После выпитой рюмки Яков Семенович морщится, крутит бритой головой, говорит: «Хорошо!» — и наспех закусывает.

— Не плохо, — соглашается Никита и вытирает рукавом толстые губы; отламывает маленький кусочек золотистой булки.

— Еще по одной, что ли? — спрашивает хозяин и наливает только Никите, а свою рюмку закрывает ладонью.

— Я одну выпил — и ша, — объясняет он. — Пей без меня, Кузьмич. Папироску хочешь? Закуривай… Я сам хоть некурящий, но папиросы всегда в кармане. Люблю угощать… Ну, как, вообще твои дела, Никита?

— Какие мои дела, — говорит печально Никита и дрожащими руками наливает себе еще, и еще, и еще и выпивает подряд много рюмок.

Лицо у него раскраснелось, нос лоснится, и он ест колбасу, не сдирая шкурки.

— Ну, а как твои дела, Яков Семенович? Как торгуешь? — спрашивает Никита развязно и сразу осмелев.

— Какая это торговля! Одни неприятности, — жалуется хозяин. — Дали мне уравнительного три тысячи… И, веришь ли, тебя мне стесняться нечего, все мои заработки — это то, что я ем. Вот надо жену послать в Кисловодск, так, веришь ли, стыдно признаться — не знаю, как выкрутиться… Нюшенька, дай-ка нам еще огурчиков… И скажи, пожалуйста, Никита, — спрашивает он задумчиво, — что они думают там, наверху? Издай приказ не торговать — не будем. А то, с одной стороны — торгуй, а с другой стороны — бьют налогами и жить не дают.


Еще от автора Борис Михайлович Левин
Голубые конверты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Повесть о таежном следопыте

Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.


Осеннее равноденствие. Час судьбы

Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.