Юнона - [50]

Она с трудом встала на колени, потом, пошатываясь, на ноги, и шагнула в санузел. Наклонилась над раковиной. Ее снова вырвало комковатой красно-коричневой жижей. Нэлл пустила воду, смывая все, с трудом умылась, тщательно прополоскала рот. Воздух, с тихим хрипом врывающийся ей в бронхи, казался ледяным.

Через мгновенье она поняла, что температуры больше нет. И что дыхание больше не причиняет ей боли — только остервенелое желание прочистить горло ершиком для мытья бутылок.

«Черт! Я что, выжила? — подумала она. И сразу же, иглой в сердце: — Том!»

Она вывалилась в комнату, холодея от ужаса. Том лежал на полу лицом вниз, рядом с ним расплывалась та же комковатая красно-коричневая лужа. Между приоткрытых губ пузырилась кровавая пена, дыхания слышно не было.

— Том!! — заорала, нет, хрипло прокаркала она, бросаясь к нему, обнимая его, рывком переворачивая его на спину. — Том, не смей умирать, нет, только не сейчас!

На его губах снова лопнул пузырь, он содрогнулся всем телом, хрипя и булькая, втянул в себя воздух, и вдруг страшно закашлялся. Нэлл едва успела повернуть его на бок, как его начало рвать чем-то кроваво-красным.

Несколько секунд лютого ужаса — ей показалось, что его рвет остатками легких и что это агония, но потом она услышала хлюпающее, свистящее дыхание, становящееся с каждой секундой все увереннее. Через несколько минут он неловко шевельнул рукой, упираясь ладонью в пол, чуть приподнялся, тут же упал обратно, сотрясаясь в приступе кашля, потом все-таки повернул голову и посмотрел на Нэлл — страшный, бледный до синевы, измазанный тухлой дрянью, но живой.

Прошло не меньше получаса, прежде чем Нэлл решилась оставить его в ванной одного — отмываться и откашливаться. Было ясно, что кризис миновал. Она забралась в ложемент, надела шлем и посмотрела на панель «кейки». Кроме Марики и Алекса Зевелева, в прямом доступе никого не было.

Марика откликнулась буквально через пару секунд.

— Нэлл? — хрипло спросила она. — Как Том?

— Отмывается, — ответила Нэлл.

— Значит, пока семеро, — пробормотала та.

— Что семеро? Погибли???

— Выжили, — ответила Марика. — Правда, еще неизвестно, выкарабкаются ли Дэн Венфорд и Макс Гринберг. И непонятно, что с Мишелем — у него симптомов заражения пока нет, но...

Нэлл похолодела от ужаса. Последние пару десятков минут ее согревала надежда — нет, уверенность! — что лекарство от европейской заразы все-таки найдено и что все спасены, но теперь желудок снова скрутило ледяным узлом.

— Кто погиб? — шепотом спросила она.

— Вся группа Токахаши. Пиркко Виртанен. Пол Рич. Про остальных пока не знаю. Шансов мало, Нэлли.

— Но почему? Почему? Слишком поздно дали лекарство?

Марика горько рассмеялась.

— Нет никакого лекарства! Мы же говорили с тобой об этом, Нэлли! Нет никакого лекарства. Лекарство приняли японцы, камикадзе хреновы, и через полчаса все были трупами. Анафилактический шок.

— Но тогда как?..

Смех Марики перешел в оглушительный кашель. Нэлл молча ждала, когда она снова сможет говорить.

— Помнишь Магду? — спросила та спустя пару минут. — Крысу из пятой контрольной группы? Которая была заражена всем зоопарком сразу?

— Смутно, — буркнула Нэлл.

— Напряги память. При совместной культивации всех шестнадцати видов европейских экзобактерий они образуют сверхорганизм с замкнутым обменом веществ.

Нэлл вспомнила маску и струю тухлой дряни, бьющей ей в горло.

— Черт! Черт!!!

— Дошло, наконец? — Марика опять невесело рассмеялась. — Да, мы теперь тоже типа контрольной группы. Заражены так прочно и хорошо, что никакие европейские экзобактерии нам больше не страшны.

На панели «кейки» налилась цветом аватарка Линды.

— Дэн проскочил, — сообщила она. — Я только что от него.

— Слава Богу! — с чувством ответила Марика, и Нэлл почувствовала, как и у нее радостно забилось сердце.

— А вот с Максом фигня какая-то. Ни туда, ни сюда. До сих пор температура сорок…

— Но дышит?

— Дышит. Боюсь, что у него споры внедрились в слизистую кишечника. Ладно, посмотрим, — и Линда устало вздохнула.

Потом Нэлл услышала, как открывается дверь санузла, и спустя пару секунд ощутила руку Тома на своем плече.

— Подождите, — сказала она биологиням и торопливо сорвала с себя шлем.

Том улыбался — бледный, чисто вымытый, в новой футболке. Влажные пряди волос ежиком стояли у него над головой.

— Нэлли, — хрипло сказал он. — Ты не представляешь, как я рад тебя видеть.

Он нагнулся и поцеловал ее.

— Вовремя она успела, а? Еще немного, и мы бы коньки откинули.

— Кто успел? — не поняла Нэлл.

— Марика. Ты не помнишь?..

Нэлл вспомнила холодные руки, надевающие на нее маску, и незнакомый каркающий голос.

— Я ее не узнала, — призналась она.

— Как остальные?

— Пиркко умерла, — сказала Нэлл, и улыбка на лице Тома разом погасла. — И Пол. И японцы. И Макс на грани.

Том сжал кулаки.

— Проклятье, — пробормотал он.

— С нами тоже все непонятно. У Марики крысы так и умирали — через месяц, через два, через три. Неизвестно, сколько мы еще протянем.

— После этого лекарства? — нахмурился Том.

— Это было не лекарство. Это была дополнительная зараза. Марика говорит, что лекарств от европейских экзобактерий до сих пор нет, но если собрать их вместе, то они замыкаются сами на себя, вроде электронов в атомах инертных газов и… э-э… снижают нагрузку на иммунную систему. Если я правильно запомнила.