Юнона - [16]

— Все-таки вы далеко продвинулись, — сказала она вслух. — Почти полгода жизни после заражения против пары суток десять лет назад.

— Да никуда мы не продвинулись, в том-то все и дело! Магда и Молли — из контрольной группы, мы их вообще не пытались лечить. Просто заразили всем зоопарком сразу. Хотели получить предельную клиническую картину… думали, все быстро закончится. А экзобактерии в их организмах начали образовывать замкнутые колонии и снизили нагрузку на иммунную систему до приемлемого уровня. Ну, условно приемлемого, — и Марика невесело хмыкнула.

— Получается, что совместное заражение переносится легче? — удивилась Нэлл. — С обычными болезнями, насколько я знаю, все происходит с точностью до наоборот.

— Совместное заражение переносится как раз тяжелее. Тут вообще счет на часы идет, — она помолчала. — Просто мы до сих пор не знаем, почему в одном случае замкнутые колонии образуются, а в другом нет. Наличие даже всех шестнадцати экзобактерий в одном подопытном организме ничего не гарантирует. Трое крыс из пятой контрольной группы умерли в течение двух часов после заражения. Две, как видишь, живы до сих пор. А остальные жили кто месяц, кто три, кто четыре.

Нэлл вспомнила просторный бокс, в котором доживали свой век Магда и Молли. Бокс был явно рассчитан на целую кучу крыс и, наверно, составлял всю их вселенную. Замкнутую квадратную вселенную, где еда и вода появляются сами собой, сами собой очищаются испачканные полочки, сами собой приходят болезни и смерть. И Марика — незримая богиня этой странной вселенной — конечно же, любит своих подопечных, что не мешает ей мучить их и убивать.

От этой мысли на душе стало совсем кисло.

Они проболтали полчаса, а потом Марика извинилась и ушла в оффлайн — работать. Нэлл еще раз просмотрела панель «кейки». Все, с кем ей хотелось бы пообщаться, были в режиме «очень заняты». Она порылась среди роликов, выбирая что-нибудь новенькое для своего постера, но так ничего и не выбрала. Полюбовалась на траекторию Виночерпия, идущего на сближение с Юноной. Послушала фантазии Ахилеи — тонкий девичий голос в огромном темном зале, и музыка, возносящая этот голос в хрустальную синеву… Наконец, пришло время обеда, а потом Нэлл вернулась к себе, легла на кровать и прочитала формулу сна.

Жилое колесо Юноны делало один оборот за 24 секунды, но центральная ось станции не вращалась. Здесь располагались многочисленные научные модули, аварийные шлюпки, сюда пришвартовывались беспилотные грузовые корабли, здесь раскрывались «зонтики» каналов оптической связи. Стыковочные фермы были очерчены ядовито-зелеными габаритными огоньками, научные модули отмечались желто-оранжевым, красным и густо-синим. С теневой стороны станция сияла цветными огнями, как рождественская елка, но при взгляде со стороны солнца все габаритные огни тонули в слепящем солнечном свете.

Модуль Кракен был пристыкован к пятому «южному» стыковочному узлу. Шестой «южный» стыковочный узел станции был свободен и ждал «Виночерпия-2». Крошечная искорка зонда уже отчетливо выделялась на фоне звезд и становилась ярче с каждой минутой.

— Том, ты соавтор нашей первой статьи, так и знай, — сказала Нэлл, не сводя глаз с приближающегося «Виночерпия».

— Никогда не гнался за громкой славой, — с достоинством ответил Том. — А за скандальной славой тем более.

— Да брось ты, славы Эвелины Мэй или Йоллы Гоха мы все равно не затмим.

Том хмыкнул.

— Не скажи. Когда мы брали первые пробы льда на Конамара Чаос, сайт Агентства лежал вглухую — к нам миллионов семьдесят ломилось одновременно. «Зеркала» не помогли, дополнительный канал тоже. — Что такое даже семьдесят миллионов по сравнению с двенадцатью миллиардами?

— Каждый сто семидесятый, считая неграмотную Африку и грудных младенцев. Нормально.

Нэлл нетерпеливо поерзала в ложементе. До «Виночерпия» оставалось чуть больше 48 километров, цифры быстро мелькали, ведя обратный отсчет.

— Вот как выясним сейчас, что сверхцветные Точки образуются в рамках естественного процесса, так и будет нам громкая слава. Убьем очередную красивую гипотезу безобразным фактом. Макс Гринберг удавится с досады.

— Даже не надейся, — посмеиваясь, ответил Том. — На этой штуке крупными буквами написано, что она искусственная.

— Дразнишь меня? — подозрительно спросила Нэлл.

— И в мыслях не было, Нэлли. Говорю, что думаю.

Нэлл вспомнила бархатно-черную сферу, вплавленную в лед. Сферу, приближающуюся к ним с каждой секундой. На мгновенье ее охватило сложное чувство: смесь ужаса и восторга, короткое головокружение, как будто она заглянула — то ли в будущее, то ли в собственное подсознание. Но это быстро прошло.

— Знаешь, меня устроит любой вариант, — сообщила она Тому. — Вулканическая бомба ганимедового криовулкана, яйцо Ледяного червя, маяк заброшенного космодрома, манифестация Мирового Разума… что там еще было? Я просто хочу знать, что это такое и как оно устроено.

Том неопределенно хмыкнул и ничего не ответил.

Минуты текли, как песок между пальцев, но теперь ожидание не было ни мучительным, ни тревожным. Сверкающая искорка довольно быстро обернулась пушистой звездочкой, а та превратилась в миниатюрную фигурку зонда. Переключаясь на видео с «Виночерпия», Нэлл видела Юнону — вращающийся тор жилого комплекса, по краю очерченный яркой каймой отраженного солнечного света, и частый пунктир зеленых огней на центральной оси. Приглядевшись, она узнала массивный цилиндр модуля Кракен и рядом — шестой «южный» стыковочный узел, конечную точку полета зонда.