Юнги с Урала - [14]

Размещенные по разным кубрикам (так, выяснилось, на кораблях называются внутренние помещения) и на палубе, многие из нас оказались в окружении совсем незнакомых мальчишек, приехавших с разных концов страны. Были здесь ребята из Москвы, Куйбышева, Сталинграда, Саратова, Казани. Завязались новые знакомства.

Мне досталось место на палубе возле какой-то трубы. От нее тянуло теплом, и я был очень доволен. В то же время небольшого роста скромно одетый чернявый мальчишка стоял возле самого борта. Он держался голыми руками за металлические леера — туго натянутые тросы, препятствующие падению моряков за борт, — и явно страдал от холода, время от времени даже глухо покашливал.

— Иди сюда, — пригласил я его. — Здесь теплее.

Паренек предложение принял с радостью. Представился — Толя Негара, приехал из эвакуации. Никогда ранее не видевший моря, он непременно хотел стать рулевым.

— Я своего все равно добьюсь, — говорил Толя уверенно. — В школе учился на «посики» — посредственно, за что однажды ребята крепко меня пропесочили. Пришлось дать слово исправиться. Своего добился. Теперь в моем свидетельстве об образовании по всем предметам отлично. И морское дело изучу. Вот увидишь!

Признаться, того же хотелось и мне. Только я мечтал стать не рулевым, а радистом. Уж очень заманчиво было научиться читать тот невообразимый писк и свист, издаваемый множеством радиостанций, который мне довелось слышать в эфире, будучи в радиорубках Гурьева, Чернышева и Решетняка.

Наши рассуждения о будущей морской службе прервал вопрос высокого крепыша из города Кирова. Я уже знал, что звали его Сашей Плюсниным. Увидев подходившего к нам командира, он спросил:

— Товарищ лейтенант, а что такое миля?

— Женское имя, — поспешно ответил Сережка и опять получил от Митьки толчок коленом под мягкое место.

Дубовой улыбнулся, но сделал вид, что ничего не заметил, и стал объяснять:

— Я думаю, речь идет не о женском имени, а миле морской. Если так, то это длина дуги одной минуты земной широты. Не очень понятно, да? Тогда будем рассуждать так: на суше расстояния измеряются чем? Километрами. А на море привыкайте их мерять на мили и кабельтовы. Уловили? В одной миле одна тысяча восемьсот пятьдесят два метра. А кабельтов — десятая часть мили. Значит, в кабельтове сколько метров?

Саша начал считать:

— Одну тысячу восемьсот пятьдесят два метра делим на десять — получается сто восемьдесят пять и две десятых метра.

— Молодец, арифметику знаешь, — похвалил Дубовой.

«Тысяча восемьсот пятьдесят два метра. Сто восемьдесят пять и две десятых метра», — твердил я про себя. А лейтенант тем временем подбросил еще одну деталь:

— Но имейте в виду, что такая система измерения существует не везде. Во многих странах, в том числе и у нас, в Советском Союзе, но… не везде. Есть государства, где морская миля равняется одной тысяче восьмистам пятидесяти трем метрам. Уловили?

Чтобы где-нибудь не опозориться, надо было запомнить и это.

— А что такое узел? — продолжал допытываться Плюснин.

— Узел — это которым завязывают… — начал было Сережка, но, своевременно заметив строгий взгляд «не треплись, мол, если не знаешь», брошенный в его сторону Митькой Рудаковым, замолчал.

— Узел — это единица скорости, составляющая одну морскую милю в час — то есть тысяча восемьсот пятьдесят два метра в час. Поэтому, например, говорят, корабль идет со скоростью шестнадцать узлов или миль в час. Есть узлы и другие, морские, которые вы будете вязать не только на занятиях, но и во все годы службы на флоте. Но о них пока помолчим, а то на уроках и службе неинтересно будет… Уловили?

— Так точно! — ответил за всех Филин. — А я-то думал…

— Индюк тоже думал, да в суп попал, — сострил Рудаков.

Я тоже думал… Думал о том, что здесь, на флоте, я знаю лишь то, что ничего не знаю.

Дубовой словно подслушал мои мысли.

— Флотская служба трудна, она требует больших знаний. Вам придется изучать не только устройство кораблей, боевую технику, но даже учиться говорить. Настоящий моряк знает более тысячи слов, о существовании которых гражданский человек даже и не подозревает. Придется научиться не путать форштевень о ахтерштевнем, шпангоут с рангоутом. Форштевень — носовая часть судна, а ахтерштевень — основное крепление кормы. Шпангоут — это ребра, составляющие остов корабля, а рангоут — все деревянные и железные части снаряжения парусного судна. Уловили? Грамотный моряк, к примеру, никогда не скажет: «Я служу во флоте», а выразится по-нашему, по-флотски: «Я служу на флоте». Не скажет «кóмпас» или «рáпорт», а «компáс», «рапóрт». На флоте нет лодок. Вернее, они есть, но только подводные, а те, на которых вы с девушками на прудах и речках катались (мы дружно заулыбались, подумали «рано, еще не успели»), называются шлюпками, ботами, яликами, тузиками… Уловили? — улыбнулся и лейтенант.

Похоже, «уловили» было его любимым словечком. И не такой уж он строгий, неподступный, каким показался многим из нас на первый взгляд. Командир как командир, ведь не за ручку же ему с нами здороваться, не покурить предлагать. Даже улыбнуться, пошутить при случае может. А это для многих из нас, не знавших, что такое родительская ласка, не так уж и мало.