Юлий Цезарь. Полководец, император, легенда - [227]

Заговорщики мечтали о свободе и верили в то, что ее можно будет восстановить лишь после устранения Цезаря. Они полагали, что их действия направлены на благо страны. После смерти Цезаря государственные учреждения должны были заработать надлежащим образом, чтобы в Риме снова правил сенат и свободно избираемые магистраты. В качестве демонстрации благих намерений они решили убить только диктатора и никого больше, исключив Антония из списка жертв. Брут убедил их в этом, отвергнув советы некоторых наиболее прагматично настроенных заговорщиков. Он пользовался наибольшим влиянием — во всяком случае, среди людей, принадлежавших к римской элите. Но, несмотря на веру в общее благо Республики, заговорщики не были бы римскими аристократами, если бы не жаждали личной славы. Следует также отметить, что самые выдающиеся лидеры заговора, такие как Кассий, Марк и Децим Бруты, Требоний и Гальба, значительно усиливали свое политическое влияние в случае успеха. Они выдвинулись бы на первый план среди сенаторов, управляющих восстановленной Республикой, особенно потому, что верные сторонники Цезаря едва ли могли рассчитывать на сохранение своих позиций после его смерти. И Марк, и Децим Бруты отказывались от перспективы консульства, предложенной диктатором, но могли рассчитывать на уверенную победу на свободных выборах. Другие недовольные могли надеяться на менее высокие должности. Восстановление республиканской системы также означало возврат к господству немногочисленных знатных семейств с громкими именами, возможность подкупа избирателей и богатой наживы за счет грабежа жителей провинций. Брут пользовался большим уважением и большую часть своей жизни оправдывал фразу Шекспира о «благороднейшем из римлян». Однако известно, что в одном случае он приказал своим посредникам любым способом взыскать 48 процентов от суммы долга с одной критской общины, которая неразумно взяла у него ссуду под процент, в четыре раза превышавший официально установленную норму. Та Республика, в которую верили заговорщики, должна была поддерживать и укреплять привилегии сенаторской элиты. Но вера в систему была уже не столь прочной в народе, как они наивно полагали.

УБИЙСТВО

Заговорщики решили действовать быстро, так как знали, что Цезарь собирается покинуть Рим 18 марта и вернется лишь через несколько лет. Возможно, их также поощряла враждебность к диктатору из-за его обращения с Флавом и Маруллом и двусмысленный эпизод на празднике луперкалий. Впоследствии Цицерон утверждал, что настоящим убийцей Цезаря был Антоний, воскресивший призрак монархии в тот злосчастный день. В Риме ходили лживые слухи о пророчествах и фантастические истории, будто Цезарь собирается перенести столицу в Александрию или даже в Трою. Один из трибунов, по имени Гельвий Цинна, якобы рассказал своим друзьям, что он собирается предложить Цезарю законопроект, дававший диктатору право брать в жены столько женщин, сколько он пожелает, чтобы иметь сына и наследника. Вероятно, эта история распространилась уже после убийства, так как Цинну растерзала толпа на похоронах Цезаря и он не мог опровергнуть ее.

Зная о намерениях диктатора покинуть Рим, заговорщики решили нанести удар 15 марта, когда Цезарь собирался присутствовать на заседании сената, где он был более уязвим, чем где-либо. Доклады и слухи о заговорах безусловно доходили до диктатора, но они были расплывчатыми, и в число подозреваемых часто попадали такие люди, как Антоний и Долабелла, наряду с настоящими заговорщиками. Цезарь игнорировал предостережения, хотя однажды сказал, что гораздо более склонен подозревать желчного и скрупулезного Кассия, чем буйных Антония и Долабеллу. В другой раз он якобы заявил, что у Брута достаточно здравого смысла, чтобы не желать ему скорой смерти [17].

Цезарь был рационалистом и полагал, что Рим нуждается в нем, потому что без него в стране снова начнется гражданская война.

Несмотря на абсолютную власть, он редко прибегал к жестоким мерам и пользовался своими полномочиями ради общего блага. В Республике наступил мир, и государственное управление стало лучше, чем за последние несколько десятилетий, хотя и отошло от традиционного образца. Последнее мало значило для человека, назвавшего Республику «пустым звуком», но, вероятно, Цезарь не сознавал, как много значили для других привычные идеалы, или просто считал, что выгоды его правления перевешивают ностальгию по былым временам. Несмотря на неоднократные просьбы близких соратников, Цезарь отказался от личной стражи и других мер предосторожности, заметив, что он не хочет постоянно жить в страхе. Возможно, неустанные труды последних лет, в сочетании с перспективой грандиозной задачи по управлению Римской республикой и ее провинциями, ослабили его бдительность. Для него сама природа общественной жизни изменилась и теперь почти исключительно состояла из решения повседневных проблем, так как все люди, с которыми он некогда соперничал — прежде всего Красс и Помпей, но также Катул, Катон и даже Бибул, — безвозвратно ушли в прошлое. Однако Цезарь всегда серьезно относился к должностным обязанностям и продолжал направлять всю свою огромную энергию на службу Риму, а грядущие войны с даками и парфянами безусловно приумножили бы его славу.