Юлий Цезарь - [105]

Впрочем, из тех, кто занимал государственные посты, отважился выразить свое недовольство лишь народный трибун Понтий Аквила. Когда Цезарь во время триумфа проезжал мимо трибунских мест, Аквила стал единственным, кто не поднялся, чтобы его поприветствовать. Цезарь пришел в негодование и воскликнул: «Не вернуть ли тебе республику, Аквила, народный трибун?» И еще много дней, давая кому-нибудь какое-либо обещание, он непременно язвительно оговаривал: «Если Понтию Аквиле это будет благоугодно».

В отличие от Аквилы, другие римские магистраты стремились угодить Цезарю, возвеличив его. Сенат даровал Цезарю титул «императора» с правом передачи его потомкам, а также титул «отца отечества» и объявил его пожизненным диктатором. В сенате для Цезаря установили специально изготовленный золотой стул и постановили возвести в его честь храм богини свободы, а на Квиринале построить для него новую резиденцию. Магистраты также решили ежегодно отмечать его победу при Мунде колесничными бегами в Большом цирке, а его день рождения сделать народным праздником. Кроме этого, месяц квинктилий (буквально «пятый», ибо новый год в Риме начинался с 1 марта), в который Цезарь родился, в его честь переименовали в июль (Julius). Наконец, Цезарю разрешили носить пурпурное одеяние (подобно древним римским царям) и даже постановили, что после смерти он может быть похоронен не за городскими стенами, как обычные смертные, а в черте города.

Беспрецедентные почести, которых удостоился Цезарь, превратили его из героя, одержавшего блистательные победы на поле брани, в некое божество, что, несомненно, дивило римлян. Египтяне и некоторые народы Восточного Средиземноморья привычно чтили своих властелинов как полубогов, но в Риме такое почитание верховных правителей было не принято. Как мог сенат допустить чуть ли не обожествление Цезаря, и как сам Цезарь пошел на это? Возможно, ответ кроется в том, что во времена Юлия Цезаря Рим был наводнен чужеземцами, для которых обожествление властелина было привычным. А может, римляне после нескольких лет Гражданской войны пренебрегли своими традициями в угоду правителю, который принесет мир государству. Могло случиться и так, что сенаторы, воздавая Цезарю небывалые почести, просто заискивали перед добившимся единоличной власти правителем да еще полагали, что если не утолить его притязаний, он превратится в тирана. Цезарь же принял дарованные ему почести и права, может быть, для того, чтобы беспрепятственно провести государственные реформы, а возможно, он просто пал жертвой человеческого тщеславия. Цезарь считал, что род Юлиев происходит от богини Венеры, и мог искренне полагать, что заслужил воздававшиеся ему высокие почести.

Когда сенат принял решение носить во время праздничных церемоний статую Цезаря вместе с изображениями римских богов, Цезарь не возразил. Когда учредили культ обожествленного Цезаря с Марком Антонием в качестве верховного жреца, диктатор милостиво изъявил согласие. Когда решили поместить статую Цезаря с надписью «Непобедимому богу» в храме Квирина, обожествленного Ромула, основателя и первого царя Рима, Цезарь вяло тому противился. Зато это решение вызвало гнев римской аристократии, а Цицерону предоставило случай едко заметить: «Ну что же, пусть лучше Цезарь поселится у Квирина, чем у Салюс». Римская богиня Салюс олицетворяла благополучие и здоровье, а Ромула (Квирина) убили сенаторы, возмущенные его тиранией.

Цезарь давно планировал завоевать Парфянское царство и отомстить тем самым за гибель Красса в битве при Каррах. Конечно, у Цезаря были и другие причины для вторжения в Парфию. В то время в Сирии началось восстание против Рима, а на помощь мятежникам выступило парфянское войско во главе с царским сыном Панкором. Цезарь считал, что если быстро не усмирить парфянских агрессоров, то они станут грозить Малой Азии, Египту и другим странам Восточного Средиземноморья. Кроме того, Цезарь, несомненно, хотел уехать из Рима, чтобы, по крайней мере на время, избавиться от сенаторов, беспрестанно занимавшихся политическими интригами. Цезарь был искусным политиком, но многие годы он провел на войне, где жизнь представлялась более ясной. Но главной причиной желания Цезаря начать кампанию на Востоке служили его неиссякаемые амбиции, или — как заключил Плутарх — соперничество между тем, что он уже совершил, и тем, что он совершить собирался. Цезарь в свои пятьдесят пять лет все еще мечтал о завоевании новых земель.

Но прежде чем начать военную кампанию на Востоке, Цезарю следовало уладить насущные государственные дела. Он издавал законы, назначал магистратов и решал многие другие вопросы, чтобы они не возникли в его отсутствие. Прежде чем самому направиться на войну, он отправил в Иллирию шестнадцать легионов пехоты и десять тысяч всадников для подготовки к походу. Сам Цезарь собирался покинуть Рим в начале весны, через три дня после мартовских ид.

В Риме стали распространяться слухи, что Цезарь после завершения кампании на Востоке в Рим не вернется, а столицей империи сделает Трою или Александрию. На самом деле у Цезаря таких помыслов не было, а вот планы по завоеванию новых земель были обширные. Прежде всего, он собирался покорить Дакию и овладеть Северными Балканами. Обеспечив таким образом безопасность своего тыла, Цезарь затем планировал присоединить к Риму Армению, а потом с севера вторгнуться в Парфию. Как далеко он намеревался продвинуться на восток, неизвестно. По слухам, он помышлял о захвате Месопотамии и даже собирался дойти до Инда, подобно Александру Великому. Затем, говорили, Цезарь хотел повернуть на север и, преодолев Кавказские горы, вторгнуться в Скифию, после чего подняться вверх по Дунаю и покорить германские племена и только лишь после этого вернуться в Италию через Галлию. Если бы такие намерения приписывали какому-нибудь другому, даже известному полководцу, их сочли бы фантазией, но Цезарь вполне мог планировать завоевать весь Ближний Восток и всю Западную Европу.