Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи» - [22]

— Ну уж и строгим, — недоверчиво хмыкнул Мишин. — Откуда у этой пигалицы строгость? А ты, Жанна, что скажешь?

— Я гувернанткой довольна, — коротко ответила Жанна и принялась за фруктовый салат в молочно-медовом соусе с корицей.

— Ну, если все довольны…

— А что тебя смущает, Митя? — спросил Павел Иванович.

— Молода уж очень…

— Ну, вот приедет твоя теща, будут у девочек две воспитательницы, молодая и старая.

— Теща у меня не старая, а просто пожилая. Ох, уж я ее жду, не дождусь! Будет бабушка в доме — будет и в детской порядок.

Жанна поперхнулась десертом и закашлялась.

— Ненавижу… Ненавижу эту проклятую корицу! — просипела она, выскочила из-за стола и убежала к себе наверх.

— Корица-то ей чем не угодила? — удивился Мишин. — Сама же твердит все время, что зимой корица предохраняет от простуды… Странные люди эти женщины!

А к вечеру в доме поднялась тревога и стала возрастать от часа к часу. Сначала позвонил дедушка Наташи Гуляровской и спросил, не у Мишиных ли его пропавшая внучка. Он же сообщил, что Киры Лопухиной тоже до сих пор нет дома. Потом позвонил Сажин и пожаловался: у него угнали машину прямо из гаража. Причем кража какая-то странная: украли старенькую малолитражку, а до стоявшего рядом новехонького шестисотого мерса даже пальцем не дотронулись, отпечатков не оставили. Так ему сказали специалисты по угонам, тщательно осмотревшие гараж изнутри и снаружи.

— И сын куда-то пропал! Как ушел утром в лицей, так до сих пор и не возвращался… Тебе вот проще, у тебя и Жанна, и еще эта ваша новая гувернантка. Я от своего про нее только и слышу, какая она крутая да прикольная. Хотел ему тоже гувернера нанять, так он вопль поднял — он, мол, не девчонка! Отправить его, озорника, в закрытую школу куда-нибудь в Англию, что ли?

— Я одну такую озорницу отправлял. Сам знаешь, что из этого вышло, — напомнил Мишин. — Дети должны учиться дома! Кстати, моих обеих тоже с утра дома нет. И Гули с Кирой, подружек их неразлучных.

— Та-ак… Митя, давай-ка начинать искать наших ребятишек! Чует мое сердце — пора!

— Теперь и я вижу, что пора. Поднимай своих!

И они подняли по тревоге всю личную охрану, а также отчасти задействовали имеющиеся на острове силовые структуры.

Уже через полчаса дом Мишиных, охваченный всеобщим беспокойством, сиял всеми своими окнами, в ворота то въезжали, то выезжали крутые джипы с молодыми людьми в пятнистой камуфляжной форме и с оружием.

Одна только Жанна ушла в свою комнату и там тихо радовалась в пропахшей восточными курениями зловещей полутьме.

— Может, они сегодня вообще домой не вернутся! Может, их уже и в живых нет! — ликовала она. — Надо же, как быстро управилась с девчонками воспитанница матери Ахинеюшки! А ты, пуфик мой мохноногий, уже начал сомневаться в Александре! — поддразнила Жанна Михрютку. — Глупая ты табуретка стоеросовая!

— Еще бы мне в ней не сомневаться, когда за нею Ангел ходит, — проворчал домовой.

— Ах, да говорю же тебе, что это никакой не Ангел, а бес в виде Ангела! Будто ты не знаешь, что бесы умеют и Ангелами прикидываться?

— Может, ты и права, хозяйка, а мне вот сомнительно. Если он из наших, то почему ж у меня от одного его вида живот пучить начинает?

— А это тебя, Михрюточка, твоя собственная злоба изнутри распирает!

— Твоими бы устами, хозяюшка, да йод пить! — проворчал Михрютка.

— Ты вправду думаешь, Жанна, что они совсем домой не вернутся? — с интересом спросил Жан.

— Я надеюсь, Жанчик. Ах, как же я на это надеюсь! Я бы этой Александре, если бы она справилась с девчонками, подарила бы свою лучшую норковую шубу! Ну, ту, которая немного порвалась под левой мышкой…

Девочки явились в десять вечера. Сестры в сопровождении гувернантки вошли в ярко освещенный холл и остановились. Дмитрий Сергеевич вышел их встречать на площадку второго этажа и тоже остановился, молча сверху разглядывая всех троих.

А посмотреть было на что! Одежда у сестер и гувернантки была вымазана чем-то зелено-коричневым, а кое-где даже и порвана, в растрепанных волосах застряли сухие травинки; сапожки у них были забиты снегом, который тут же начал таять в тепле, образуя на паркете общую на троих лужу. А гувернантка их хваленая еще и притащила в холл грязную и даже чуточку продравшуюся сбоку сумку для гольфа — между прочим, его, Мишина, сумку! Причем колеса у сумки явственно косолапили. Но перемазанные физиономии у этой беспардонной троицы так и сияли!

Нахмурившись, Мишин медленно и грозно двинулся к ним вниз по лестнице. Не давая отцу опомниться, Юлька подскочила к нему и сунула ему под нос зайчонка, которого держала за уши в вытянутой руке.

— Папка! Ты посмотри кто у меня! Настоящий живой заяц!

Зайчонок, как бы подтверждая сказанное, тотчас пустил пахучую желтую струю прямо на левую туфлю Мишина.

— Юлька, прекрати это сейчас же! — завопил Дмитрий Сергеевич, в панике глядя на свою опоганенную обувь.

— Папка! Как же я могу ЭТО прекратить? Это же не я, а зайчик, — резонно заметила Юлька.

— Что ты за девочка, Юля? — возмутился отец, брезгливо переступая с ноги на ногу. — Почему вот Аннушка никогда так не безобразничает, не тащит в дом всякую… что попало?