Югославская война - [21]

При планировании многие документы, обязательные в мирное время, на фронте писались по потребности, и то в сокращенном виде.

Самой необходимой была простота с предельной универсальностью, при том, что вычислительная и командно-информационная системы были обязательны и в этих областях деятельность дублировалась в дивизионах и батареях, дабы избежать ошибок. Подготовка, одного плана действий не могла, как увиделось, обходиться без командиров дивизионов, но главное, без полной и всеобъемлющей АИР, которая должна была вестись постоянно с результативностью хотя бы 50%.

Главные недостатки командования были не в выполнении задач, а в оценке обстановки, которая не могла оцениваться без постоянного наблюдения за ней не только из боевых порядков наступающих, но и из неприятельского тыла. Это хорошо видно на примере боевых порядков корпусных и армейских артгрупп, которые не соответствовали боевым порядкам, поддерживаемых ими частей, и то выдвигались чересчур вперед, а то и наоборот, оставались далеко позади. Наилучшее межродовое содействие шло на уровне батальон-дивизион, а выше содействие слабело и с авиацией его, практически, не было, но были зато часты случаи когда авиация и артиллерия действовали по одним и тем же целям.

Мне думается, что разумнее было бы использовать авиацию по целям в глубине, тогда как авиационные наблюдатели должны были бы, находиться в МАШах. Без сомнения, наибольшие проблемы были в содействии артиллерии с пехотой, и здесь непонимание было обоюдным. В пехоте, на командном уровне, мнения артиллеристов часто не учитывались, а расход боеприпасов определялся произвольно командирами общевойсковых соединений и частей, тогда как многие артиллерийские командиры из-за собственной неподготовленности выбирали более легкие, но менее результативные пути.Тогда лишь формально расходовалось данное количество боеприпасов без учета факторов внезапности и сосредоточенности огня. Сами задачи ставились неточно, а цели выбирались командирами общевойсковых формирований без учета мнений артиллерийских офицеров.

Цели указывались слишком широко, что вызывало недостаток боеприпасов. Артиллерия не могла контролировать движение пехоты и бронетанковых войск, и, бывало, те меняли позиции, а артиллерия об этом не знала и попадала под удар противника. Потеря связи с поддерживаемыми войсками, приводила нередко к трагическим последствиям, тогда как создание огневого вала перед собственными наступавшими войсками совершенно не проводилось.

Положение с АИР было катастрофическим и в войне с противником равных возможностей это все бы трагически закончилось. По моему мнению, АИР должна была прямо входить в войсковую разведку, пользуясь отдельными каналами связи, а снабжение АИР расходуемыми материалами должно было быть не просто равно, но и превосходить в обеспечении боеприпасами. Представители АИР должны были бы находиться и в составе разведывательно— диверсионных групп и в штабах, тогда как должно быть обязательно оснащение как АИР, так и всей артиллерии автоматизированными системами управления артиллерийским огнем типа советского «Капустник», или французского «ATILA» или такого же типа французской СУО для минометов «ATIMO». Надо задаться вопросом: каким образом можно считать, что, не используя даже существующую технику, можно бороться с армией, обладающей подобными СУО, когда наблюдателю АИР достаточно нажать специальным карандашом на экран своего переносного компьютера СУО «ATIMO», на котором находится топографическая карта местности, дабы, практически, сразу же автоматический баллистический вычислитель на командном месте выдал бы начальные элементы со всеми поправками, что сразу же бы передавалось расчетам.

Верховное командование ЮНА тогда ничего не предпринимало для исправления положения, так как ситуация коренным образом не изменилась и до конца войны. По меньшей мере необычно читать утверждения о хорошо проведенной работе в кампании 1991-92 годов. На деле организация была поразительно неудовлетворительной и положение спасала лишь инициативность тех или иных командиров, как правило батарейного дивизионного звена, да энтузиазм отдельных бойцов.

Штабы же нередко работали в полсилы, командные места, были плохо оборудованными, не было запасных КМ, тогда как на наблюдательных пунктах комдивы бывали не часто, а о вышестоящих артиллерийских командирах и говорить не приходится. Вообще же, большое число командных звеньев показало свою вредность, ибо пока запрос от поступавших подразделений приходил все инстанции, боевая обстановка в корне менялась. Мне думается, что следовало бы отменить столь большое число командных звеньев, оставив командира дивизиона и командира артиллерии оперативной группы, предоставив им полную свободу в контрбатарейной борьбе и в выполнении запросов поддерживаемых войск, и тем самым вмешательство вышестоящих штабов было бы не нужным. В том же положении, что существовало, командиры артгрупп различных уровней подчинения только мешались друг другу и общий хаос дополняли действия авиации. Что же касается сил и средств непосредственной огневой поддержки, как противотанковых дивизионов, так и сил огневой поддержки батальонов, в первую очередь минометов, то их действия почти не учитывались при планировании артиллерийской поддержки. Это же показалось необходимым, ибо пехотные командиры часто требовали, артподдержки там, где могли обойтись своими огневыми силами и ожидали что артиллерия для них сделает всю работу. Это привело к ведению огня просто «для моральной поддержки» пехоты, что в иной войне было бы невозможно. Артиллеристы опергрупп много раз получали ультимативные требования об уничтожении малых точечных целей, хотя бригады не использовали собственную артиллерию и батальонные минометы. Артиллерия бригад использовалась беспланово, и то во время боевых действий, что не оставляло времени артиллеристам подготовить начальные элементы, а деления задач, по существу,и не было. Нередко командиры пехотных или танковых подразделений вообще не знали о времени и целях огневой поддержки.