Югославская трагедия - [111]

Приход Вучетина и Радовича вывел Магдича из затруднительного положения: ему хотелось кое в чем возразить начальству, но он опасался, что его не поддержат. Теперь положение менялось.

— Я не ожидал, мистер Маккарвер, — сказал он, — что вы интересуетесь геологией главным образом и прежде всего с точки зрения подрывных работ.

Маккарвер пыхнул дымом от сигареты и, переглянувшись с Поповичем, произнес:

— У нас, друже Магдич, и наука сейчас служит войне. Я с великой радостью вспоминаю нашу с вами научную беседу. Я познакомился с великолепной работой, которую вы проводите в интересах будущего, и надеюсь, что узы нашего научного сотрудничества и дружбы никогда не порвутся и после войны послужат делу мира.

— Благодарю вас за прекрасные слова, — Магдич иронически улыбнулся.

— Но что поделать, — жестким голосом продолжал Маккарвер, — если сегодня долг союзника диктует мне необходимость интересоваться горными породами и их свойствами совсем с другой точки зрения. Из всех свойств той или иной породы для меня сейчас важно знать, каково ее сопротивление силе взрыва; насколько велик должен быть заряд, чтобы взрыв получился эффективным. Когда заряд слишком мал, вы сами понимаете, цель не будет достигнута. Величина заряда и состав взрывчатых веществ должны быть таковы, чтобы взрыв мог разрушить то или иное сооружение, например, тоннель, не по частям, а полностью. Вам, господа, ясно, о чем идет речь? — обратился американец к командирам батальонов.

Вучетин, козырнув, вплотную подошел к столу.

— Нам вполне ясно, о чем идет у вас речь! — начал он. — Но если вы хотите знать наше мнение, то мы все-таки не можем себе представить, чтобы Тито был вполне согласен с этим предложением англичан, чтобы он…

— Согласен, согласен! — нетерпеливо прервал Маккарвер. — Маршал изучил план Маклина, просидев над большой картой часа два или три, и дал свое благословение. Разумеется, он рассчитывает, что мы, американцы, снабдим его взрывчатыми материалами и поможем тяжелыми бомбардировщиками. Идея англичан фактически будет осуществлена нами и притом в самых широких размерах.

— Вот эти-то размеры нас и смущают.

Вучетин оперся о стол руками, как бы ища опоры.

— Чтобы помешать маневрам и неизбежному отходу войск противника, достаточно, мне кажется, вывести из строя отдельные участки на дорогах. Зачем же взрывать пути полностью? Красная Армия недалеко, и скоро, я полагаю, мы сами, вместе с нею, перейдем в наступление. Коммуникации нам понадобятся. Кроме того, разрушая их в Далмации, Боснии и Герцеговине и оставляя нетронутыми в Сербии и Македонии, мы лишь односторонне выполняем свою задачу. Немецкие и квислинговские войска при таком положении вещей будут свободно маневрировать на востоке против русских. Этого мы допустить не можем. Я считаю, что подобным односторонним разрушением путей мы принесем пользу только врагу.

— Врагу? — изумился Попович. — Оригинальный вывод!

— Абсурдный! — Маккарвер осуждающе покачал головой. — И это говорит герой Синя?

— Демагогия! — воскликнул командир корпуса. — Вы же прекрасно знаете, друзья мои, что в Сербии и Македонии мы еще слабы. Очевидно, вас не устраивает размах наших операций? Или вы надеетесь, что немцы сами уйдут? — ехидно спросил он.

— Я поясню, — твердо ответил Вучетин. — Я неважный стратег. Однако я действительно уверен в том, что немцы уйдут с юга Балкан. Их положение здесь очень осложнилось. Им впору подумать уже не об удержании Балкан, а о том, как бы прикрыть юго-восточную границу Германии, открытую со стороны широкой Дунайской равнины, и занять более прочную оборонительную линию где-нибудь на севере. Здесь их дни сочтены. Естественно, пока их войска еще в Греции, они стремятся удержать в этом районе свои основные коммуникации. Основные, но отнюдь не все! И цель их маневров ясна: бросить отсюда свои силы на восток с целью задержать продвижение Красной Армии. В этих условиях наша задача определяется сама собой…

— Вот как! — усмехнулся Попович. — А я-то думал, что — партией и Тито!

— Вы уже готовы придраться просто к словам, — заметил Вучетин. — Конечно, партия и Тито определяют наши задачи, поскольку руководители не замкнулись в себе, не обособились от масс и знают конкретную обстановку. А обстановка сейчас такова, что нет ничего невероятного в том, что нам удастся захватить в свои руки стратегическую инициативу.

— Мы стоим за то, — вставил Радович, — чтобы не дать немцам уйти из Югославии. Пусть их тут добьет Красная Армия.

— Мы за то, — продолжал Вучетин, сдерживая волнение, — чтобы совершать комбинированные атаки и рейды на коммуникационные линии. Но разрушать объекты, мне кажется, нужно не везде, не по всей Югославии, а там, где это требуется в военных целях, и прежде всего, естественно, на железных дорогах Белград — Салоники, Загреб — Любляна, на магистралях, идущих по долинам Вардара, Ибара и Моравы. Если нам удастся овладеть инициативой, перерезать эти главные коммуникации, по которым немецкие войска возможно скоро начнут отступать из Греции, то их положение здесь будет еще более отчаянным. Но допустим, что такие крупные операции надо еще подготовить. Допустим, что небольшая железная дорога Мостар — Сараево тоже имеет для немцев какое-то значение. Ее необходимо разрушить. Но зачем же это делать с таким размахом, с такой мощью, как предлагает господин Маккарвер?