Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [292]
Массовая мобилизация была очень важной, но лишь одной из составляющих в накатившей волне первоочередных политических, военных, репрессивно-карательных, экономических, социальных, пропагандистско-идеологических и иных мер, которые начали предприниматься революционной властью, быстро устанавливавшейся под руководством КПЮ на территории, окончательно освобожденной от оккупации. Из коммунистов, других активистов и сторонников движения, возглавлявшегося компартией, повсеместно создавались локальные органы этой власти – народно-освободительные комитеты, формировались различные структуры управления и контроля. В Белграде сразу после его освобождения развернулась повседневная деятельность разместившихся там высших органов новой Югославии: НКОЮ, Президиума АВНОЮ и фактически главного центра власти – руководства КПЮ. Там же под контролем нового режима было уже 9-12 ноября 1944 г. проведено собрание делегатов, названное Великой антифашистской народно-освободительной скупщиной Сербии. Оно фигурировало как «представительство народа» и декларировало легитимность установления «народной власти» в Сербии как одной из шести составных частей федеративной Югославии, обозначенных решениями II сессии АВНОЮ. В ходе собрания была образована Антифашистская скупщина народного освобождения Сербии в качестве постоянного законодательного органа>47.
Еще перед вступлением советских войск в Югославию, а затем с началом их участия в развернувшемся изгнании оккупантов из страны британское правительство и Шубашич стали проявлять серьезную озабоченность по поводу дальнейшей политической перспективы при складывавшейся ситуации. Они направляли усилия на то, чтобы как можно скорее добиться от Тито создания единого югославского правительства на базе объединения НКОЮ с эмигрантским кабинетом и заключения компромиссного политического соглашения, которое бы позволило предотвратить коммунистическое единовластие, обеспечить некоммунистическим силам определенную степень доступа к управлению страной и участию в ее послевоенном развитии. В этом духе с конца августа и вплоть до начала октября 1944 г. в адрес Тито был направлен ряд посланий Шубашича, Идена, Черчилля. Вместе с тем британскому послу в Москве были даны инструкции добиваться от правительства СССР, чтобы оно согласилось с необходимостью скорейшего образования единого югославского правительства и воздействовало в данном отношении на Тито>48. Вступление советских войск в Югославию рассматривалось в Лондоне как важнейший фактор, который был способен повести к столь значительному укреплению позиций новой государственности, что весь план компромисса мог оказаться под вопросом>49. Однако усилия англичан и Шубашича оставались вплоть до начала октября безрезультатными: в ответах, которые им приходили от Тито, тот неизменно отделывался утверждениями, что еще не настало время для практических шагов по созданию объединенного правительства>50.
В сложившейся ситуации Черчилль, прилетевший 9 октября 1944 г. вместе с Иденом и рядом высокопоставленных британских военных в Москву для переговоров по актуальным проблемам завершающего этапа войны, решил непосредственно обсудить с советским руководством и югославский вопрос. Британский премьер поставил его в общих рамках своего замысла о достижении договоренности с Кремлем по поводу соотношения влияния СССР и Англии в четырех балканских странах – Румынии, Болгарии, Югославии, Греции, а также в примыкающей к Балканам Венгрии. На состоявшейся сразу же в день прибытия в Москву встрече со Сталиным Черчилль предложил, чтобы в Югославии и Венгрии такое соотношение было 50 % на 50 %, в Румынии советское влияние составляло бы 90 %, а британское 10 %, в то время как в Греции – наоборот, 90 % у Англии и 10 % у СССР; наконец, в Болгарии СССР имел бы 75 %, а Англия – 25 %. Сталин тут же вступил в торг с британским премьером, что было продолжено в последующие дни на переговорах между Молотовым и Иденом по этому вопросу. Советские участники выражали согласие на фактический контроль Англии в Греции, но настаивали на аналогичном положении СССР в отношении Болгарии, а не только Румынии и старались добиться в той либо иной степени преимущественной, а не равной с англичанами роли Советского Союза в Югославии и Венгрии. В итоге переговоры между Молотовым и Иденом завершились тем, что в качестве более или менее согласованных стали фигурировать в отношении Болгарии и Венгрии пропорция 80 % советского влияния на 20 % британского, а в отношении Югославии, Греции и Румынии – те же пропорции, которые были изначально выдвинуты Черчиллем>51.
Предложением о «процентном соглашении» англичане, стремясь гарантировать наиболее важный для них контроль в Греции, где в начале октября происходила высадка их войск, в то же время пытались все-таки получить для себя (или вместе с США) некоторые позиции в странах, куда к тому времени вошли советские войска. И особенно, как свидетельствовал ход московских переговоров, в Югославии, в отношении которой британская сторона упорно стремилась к договоренности о получении влияния, более или менее равного советскому. Примерно такое соотношение и должно было, по замыслу Черчилля, быть реализовано созданием единого югославского правительства, одну часть которого составляли бы те, чьим патроном выступала Москва, а другую – те, кому протежировал Лондон. В распоряжении исследователей до сих пор отсутствуют документы о политических калькуляциях, делавшихся кремлевским руководством в связи с советско-британскими переговорами. И в частности о том, как накануне, а возможно, и во время этих переговоров согласовывался между советской стороной и Тито вопрос о линии поведения по отношению к требованиям англичан и Шубашича о скорейшем создании единого югославского правительства. Однако показательно, что 9 октября, как раз в день начала переговоров Черчилля в Москве, Шубашич получил сообщение от Тито, в котором тот, в отличие от прежних своих ответов, выразил готовность обсудить вопрос о формировании единого правительства и пригласил эмигрантского премьера прибыть через 10–15 дней для встречи
