Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [164]

По поводу того, из скольких и каких именно автономий должна была бы состоять Югославия, преобладало мнение, что их может быть три – сербская, хорватская и словенская. Относительно словенской автономной единицы практически все сходились на том, чтобы она была создана в границах Дравской бановины, являвшейся словенской этнической территорией в Югославии. Главным же пунктом, вокруг которого кипели страсти, являлся вопрос о границах сербской и хорватской автономных единиц. Сербские противники соглашения были категорически против произошедшего включения в бановину Хорватия немалого числа мест с сербским и мусульманским населением, особенно ряда районов Воеводины и Боснии и Герцеговины. Они именовали такое решение «сербским Мюнхеном». По их мнению, в частности по замыслам таких известных деятелей СКК, как академик Слободан Йованович, Драгиша Васич, Стеван Мольевич, в составе сербской автономии должны были наряду с Сербией находиться Воеводина, Босния и Герцеговина, Черногория и даже югославская Македония, по-прежнему фигурировавшая как на югославском официальном уровне, так и в лексиконе «национально ориентированной» сербской общественности в качестве «Южной Сербии»⁷.

Подобная программа, направленная на защиту сербского этноса и свойственного ему национального развития там, где он, как представлялось, мог оказаться на положении «второсортного», подвергнуться политическому, экономическому, культурно-языковому ущемлению со стороны хорватского национализма, вместе с тем, в свою очередь, тоже содержала националистическое стремление к сербской доминации на весьма обширных территориях с этнически смешанным либо преимущественно – а в Македонии почти абсолютно – несербским населением. Кроме того, идея образования сербской автономной единицы таким образом, чтобы эта единица охватывала бы преобладающую часть Югославии, была во многом сопряжена с продолжавшей владеть умами большинства тогдашней сербской элиты претензией на сохранение главенствующей роли сербов в югославском государстве, даже при стоявшей в повестке дня его частичной федерализации.

Но наряду с этим общественно-политическим кругом, с которым была в основном солидарна также Сербская православная церковь, в сербском обществе даже в самой Сербии, а особенно в пречанских районах имелись и иные силы, главным образом либеральной и демократической ориентации, поддерживавшие соглашение Цветковича-Мачека либо, по крайней мере, считавшие его положительным сдвигом, открывающим перспективу необходимого государственного переустройства и решения межэтнических проблем. Из наиболее заметных таковыми являлись, с одной стороны, представленные в правительстве основная часть Союза земледельцев, хотя и критиковавшая конкретные территориальные решения соглашения, и НДП, пользовавшаяся репутацией партии, имевшей влияние среди пречанских сербов, а с другой стороны – оппозиционное, отколовшееся от Союза земледельцев левое крыло, оформившееся в 1940 г. в Народнокрестьянскую партию. При этом НДП, будучи партнером ХКП, выступала, в противоположность охарактеризованному выше большинству сербских общественно-политических сил, за включение всей Боснии и Герцеговины в бановину Хорватия.

Естественно, сторонниками соглашения являлись главные несербские национальнополитические группировки, тоже представленные, помимо ХКП, в правительстве: Словенская народная партия и Югославская (югославянская) мусульманская организация. Первая стремилась к скорейшему оформлению фактически управляемой ею Дравской бановины в словенскую автономию. Вторая же поддерживала соглашение частично, ибо хотела, чтобы целиком Босния и Герцеговина стала отдельной, наряду с другими, автономной единицей, а это приходило в противоречие как с уже произошедшим присоединением части данного края к бановине Хорватия и, соответственно, с позицией ХКП, так и с намерениями включить всю Боснию и Герцеговину либо в состав сербской автономной единицы, согласно планам большинства сербских сил, либо – в бановину Хорватия, согласно замыслу НДП⁸.

Полемика по всем перечисленным выше вопросам, нередко националистически окрашенная и через публичную пропаганду переносившаяся в массы, была фактором, не способствовавшим внутриюгославской консолидации, а наоборот, в определенной мере усиливавшим межэтническую отчужденность, взаимную подозрительность, стереотипы недоброжелательства. С точки же зрения практического осуществления государственного переустройства, перспектива которого была декларирована соглашением Цветковича – Мачека, полемика оказывалась беспредметной. Ибо стоявшие наверху югославской пирамиды власти, пойдя на создание хорватской автономии в тех временно-компромиссных территориальных границах, которые были зафиксированы в соглашении и регентском распоряжении об образовании бановины Хорватия, а тем самым решив неотложную в тот момент утилитарную задачу урегулирования, насколько возможно, хорватского вопроса, воздержались от дальнейших практических шагов по реорганизации государства.

Хотя в 1940 г. были выработаны проекты образования сербской и словенской автономных единиц с полномочиями и основами устройства, в принципе аналогичными тем, которые уже действовали в бановине Хорватия, эти проекты так и остались на бумаге