Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [150]
Ироничные слова королевского наместника иллюстрируют положение вещей в отдельно взятой провинции. Оценка остроты проблемы в масштабах всей Югославии содержится в относящемся к маю 1932 г. выступлении В. Маринковича, сменившего П. Живковича на посту премьер-министра: «В нашей стране есть одна главная проблема, которая важнее всех остальных… Это вопрос, хотим ли мы народного и государственного единства – унитаризма, – или нам нужна федерация и сепаратизм. Пока нет ответа на этот вопрос, пока в нашей стране есть элементы, с которыми надо считаться, и которые против единства, общество будет разделено… Нужно уже предложить народу честно проголосовать по этому вопросу, а не по девяноста девяти другим вопросам»>23.
Признанием невозможности достижения главной цели унитаристско-централистского курса стали слова короля Александра, сказанные им патриарху Гавриле накануне роковой поездки в Марсель в октябре 1934 г.: «С проводимой до сих пор политикой следует заканчивать, ибо она завела страну в тупик… Должен вам признаться, что предпринимаемые с 6 января 1929 г. усилия оказались безуспешными… К сожалению, для осуществления моей программы требуется много времени… Наше государство молодо, и предрассудки в нем слишком живучи. Это воспрепятствовало тому, чтобы прогресс наступил так быстро, как нам бы того хотелось»>24.
Из множества причин, по которым остались неосуществленными благие намерения Александра Карагеоргиевича можно выделить главные. Общеизвестным является тот факт, что на годы, отведенные диктатуре, пришелся мировой экономический кризис – худший помощник в решении масштабной, говоря словами посла Кеннарда, задачи превращения отсталой страны в «современно устроенное цивилизованное государство». Вот как описывал дипломат воздействие экономических трудностей на политическую обстановку: «В 1931-32 гг. ситуация в Югославии, как и по всему миру, в экономическом, финансовом, а, следовательно, и общественном плане развивалась от плохого к худшему… Экономический кризис стал одной из причин широко распространенного политического недовольства, особенно в Хорватии… Вина за все недуги, от которых страдает Югославия, возлагается на режим короля Александра»>25.
Таким образом, экономические проблемы привели к усилению центробежных тенденций, – тех самых «шовинистических настроений отдельных областей», – устранение которых виделось властям предержащим стратегической целью их деятельности: «Югославию легче себе представить, чем создать на деле. Детские болезни этого народа оказались до неприятности устойчивыми к лечению… В решении главной внутренней проблемы страны не достигнуто сколько-нибудь значительного прогресса: не создана основа для добровольного сосуществования разных частей королевства… В Хорватии и Словении… неприятие белградского централизма выросло, а доверие к персоне короля, которое без того никогда не было высоким, еще упало»>26.
Вышеописанная ситуация свидетельствовала об ошибочности выбора Александром Карагеоргиевичем идеологической основы собственного режима. Еще политическая практика 1920-х годов продемонстрировала, мягко говоря, неполное соответствие теории народного единства, положенной в основание создания Югославии, подлинным национальным чувствам сербов, хорватов и словенцев. Показательна судьба Демократической партии – ровесницы Королевства СХС, самопровозглашенной «партии всех племен, всех религий и всех сословий». Уже в 1924 г. партия распалась на организации, претендовавшие, в лучшем случае, на представительство населения отдельных национально-исторических областей.
Напомним, главный идеолог Демпартии и пророк югославизма Светозар Прибичевич, осознав его недостаточную эффективность для политической мобилизации населения, особенно в пречанских областях, в 1927 г. «перекрасился» из монархиста-централиста в республиканца-(кон)федералиста. Король Александр, поднимая в 1929 г. брошенное его бывшим фаворитом знамя национального унитаризма, для того чтобы заручиться устойчивой поддержкой столь неоднородного населения страны, должен был бы проявлять успешность во всех своих начинаниях. Но, как мы уже видели, объективные условия не позволили проявить диктатуре тех достоинств, которые выгодно бы ее отличали от опостылевшего парламентаризма.
Проявлением роста общественного недовольства властью стала активизация «старых» парламентских партий, пребывавших с момента установления диктатуры в летаргическом состоянии. Первой о себе напомнила Крестьянско-демократическая коалиция, принявшая 5 ноября 1932 г. резолюцию, известную как Загребские пунктации. В вышедшем из-под пера лидеров ХКП документе говорилось о «великосербской гегемонии, достигшей пика при абсолютистском режиме 6 января 1929 г.». Последствием «гегемонии» стало «уничтожение моральных ценностей и материального благосостояния народа… Хорватии и всех наших земель с этой стороны Дрины, Савы и Дуная». Авторы резолюции требовали «возвращения к 1918 г., к исходной точке», с которой следовало осуществить «новое переустройство государственного объединения… основанного на принципе невозможности притеснения одним народом других»
