Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [143]

.

На протяжении первой половины 1920-х годов для искоренения крамолы С. Прибичевич несколько раз предлагал послать в Хорватию военную экспедицию: «Радичевская республика не может быть создана до тех пор, пока у этого государства есть пушки и снаряды»¹⁰³. Будучи главой МВД, он неоднократно сажал Радича в тюрьму. При этом арестованный почему-то так и не подвергся ни серьезному следствию, ни суду¹⁰⁴. Это парадоксальное обстоятельство показательно в плане общих результатов деятельности Прибичевича в качестве члена кабинета и одного из лидеров правительственного большинства. Деятельности ХРКП министром внутренних дел не было поставлено ни единой значительной преграды. За границу Радич выезжал, не спрашивая разрешения у полиции. Непродолжительные аресты только прибавили ему популярности.

Сам собой встает вопрос о причинах кардинального расхождения государственнического имиджа С. Прибичевича с мало впечатлящими результатами его правления в Хорватии. По-видимому, политиком двигало понимание того, что его положение напрямую зависит от остроты хорватского вопроса. По словам Б. Глигориевича, «стремящимся удержаться у власти демократам (ставшим в 1924 г. «самостоятельными») на руку была накаленная политическая атмосфера в Хорватии, которую они сами и создавали»¹⁰⁵. При этом министр полиции преследовал основную цель, типичную, в принципе, для всех служб полиции и государственной безопасности, – подтверждение любыми средствами собственной незаменимости и безальтернативности политики «твердой руки».

До 1925 г. Прибичевич успешно выступал в амплуа «представителя Хорватии». Появление какого-либо другого «представителя» не ожидалось. Из всего разнообразия хорватских партий, существовавших в первые годы после объединения, на политической арене остался только «агент Коминтерна» С. Радич. К тому, чтобы сделать настроения в непокорной провинции столь экстремистскими, глава СДП приложил максимум усилий. Проиллюстрируем вышесказанное отрывком отчета королевского наместника Эрнеста Чимича Н. Пашичу о положении в Хорватии после выборов 1923 г.: «Как известно, в Хорватии большинство мандатов получили радичевцы. Причиной тому – четырехлетнее правление демократов, не гнушавшихся насилием и коррупцией. Они ввели дурную администрацию, основали Орюну, которая была настоящим ужасом… Все это они устроили, руководствуясь своими партийными интересами… Демократы насильственно насаждали югославизм… Все это вызывало ответную реакцию хорватов»¹⁰⁶.

Однако подобная ситуация, которая, вроде бы, была на руку С. Прибичевичу, вызывала все большее раздражение у «белградских правителей». Перманентная «атмосфера гражданской войны», которую, по словам Б. Глигориевича, создавал Прибичевич, была слишком дорогой ценой за его услуги. Кроме того, лидеру сербского национального меньшинства невозможно было бесконечно выступать от имени всей Хорватии.

К 1925 г. двор и радикалы пришли к мысли о том, что Радич, за которым стояли 67 избранных на выборах 1925 г. депутатов, при условии лояльности режиму больше подходит на роль «представителя Хорватии», чем Прибичевич, фракция которого была в три раза меньше.

Время, отделявшее распад Национального блока от создания Крестьянско-демократической коалиции, Прибичевич потратил на поиск своего нового места в политической системе королевства. «Изгнание из рая», воспринятое как предательство со стороны радикалов и короля, тяжело подействовало на главу СДП, но не уменьшило его политиканского запала. По свидетельству Й. Хорвата «Прибичевич и в оппозиции сохранил манеры всесильного министра… В оппозиции, как и у власти, Прибичевич оставался фанатиком и догматиком»¹⁰⁷. Он по-прежнему продолжал играть роль последнего защитника монархии и «югославянства» от двух зол: «крайнего хорватства Радича и великосербства Пашича». В этом качестве Прибичевич заявил о необходимости роспуска всех партий и создания «одной большой партии, которая могла бы сама нести ответственность за дела в государстве», и начать под его чутким руководством «дело народного возрождения». «Одержимый своей миссией Прибичевич преподносил себя единственным политиком, способным спасти народ и государство»¹⁰⁸.

Сколь амбициозной была подобная цель, столь радикальным был отказ Прибичевича от прежней политики, всех своих убеждений и создание вместе с С. Радичем Пречанского фронта против Сербии. Как сопредседатель Крестьянско-демократической коалиции он заговорил о «сербиянской гегемонии», «завоевательных великосербских устремлениях», «солидарности сербов-пречан с хорватством», а после ранения и смерти С. Радича заявил о непризнании Видовданской конституции и решений, принимаемых «белградским парламентом», требовал сохранения «историко-государственных и народно-политических индивидуальностей»¹⁰⁹.

Итак, союз Радича и Прибичевича, неожиданный на первый взгляд, не выглядит таким при более пристальном рассмотрении. С момента образования Королевства СХС политические «антиподы» сознательно дестабилизировали обстановку в стране и таким образом объективно способствовали взаимному усилению. Политический дуэт слаженно играл спектакль по сценарию: «Я убегаю, ты догоняешь». Признание публики было главной наградой исполнителям, подтверждавшим незаменимость друг друга: Радича – в глазах хорватских крестьян, Прибичевича – сербиянцев. Однако подобная гармония взаимоотношений была возможна только в первые годы существования Югославии. И Радич, и Прибичевич стремились к тому, чтобы быть монопольными «хозяевами Хорватии». Этот почти официальный статус не просто подразумевал участие в правительстве и контроль над местной администрацией. Быть «хозяином» («специалистом», «представителем») значило иметь возможность перед лицом Сербии, а подчас и всей Европы выступать в качестве фигуры, от которой зависит состояние всего комплекса религиозных, национальных, экономических и прочих проблем, имевших решающее значение для стабильности Югославии и объединенных термином «хорватский вопрос». От способности им спекулировать, от умения шантажировать Белград зависел политический вес «специалиста по Хорватии».