Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [133]
Предпосылки потенциального превосходства «второго конституционного фактора» над первым можно обнаружить и в Видовданской конституции. Так, отсутствие тезиса об обязательном происхождении правительства из скупщинского большинства, которое бы развивало имеющееся положение о парламентском характере монархии, сводило правовой смысл 1-й ст. конституции к формальной констатации того факта, что в Королевстве СХС существует парламент. В рассматриваемое десятилетие данное упущение привело к прискорбной ситуации, описанной выше М. Стоядиновичем и С. Прибичевичем.
Причину, по которой радикалы – авторы текста устава, – перечислив полномочия монарха, «поленились» четко описать права парламента, следует искать в сербском политическом опыте предвоенного десятилетия. Руководство НРП рассчитывало, что в 1920-е годы, как и раньше, гарантированная поддержка большинства сербов – самого многочисленного и внесшего решающий вклад в объединение народа – даст партии не оспариваемое ни оппозицией, ни королем право занимать главенствующие позиции в исполнительной власти[109]. Восприятие радикалами собственных отношений с Александром Карагеоргиевичем описывал в своих воспоминаниях М. Антич: «Пашич однажды сказал королю: «До тех пор, пока существует народ, существует и король. Народ это мы. Не будет народа – не будет и короля». Этими словами Пашич выразил монархистское кредо Радикальной партии, собравшей вокруг своей программы большую часть нашего народа»>24. В случае расхождения «народа» и короля Н. Пашич предрекал Александру «путь Милана Обреновича»>25.
Когда «битва за ограничение власти короля была выиграна еще в 1903 г.»>26, излишним казалось перечисление парламентских механизмов сдерживания его вероятного властолюбия. К тому же переходный период продемонстрировал, что последовательное применение принципов парламентаризма совсем не гарантировало радикалам формирование правительства, когда ни одна из партий, включая и НРП, не получала на выборах прочного скупщинского большинства. В этих условиях радикалам, как и представителям других крупных югославских партий, хотелось видеть в короле не символическую фигуру, чья роль сведена конституцией к исполнению представительских функций, а активного союзника, способного обеспечить превосходство над конкурентами.
Данное предположение подтверждается политической практикой 1920-х годов, на протяжении которых политиков, особенно находившихся у власти, мало волновал тот факт, что активность короля выходила за рамки их собственных идеологических установок и нарушала писанные и неписанные нормы парламентаризма. Соблюдение прав «первого конституционного фактора» не интересовало партийных функционеров, которым та или иная «интрига двора» помогала усилить позиции в скупщине, сформировать правительство, несмотря на отсутствие парламентского большинства, или добиться роспуска скупщины и проведения новых выборов. Одновременно трудно припомнить случаи, чтобы терпевшие поражение в какой-нибудь политической баталии не требовали от Александра вмешательства на их стороне.
Помимо специфики взаимоотношений «первого и второго конституционных факторов», отсутствия контроля представительной власти над исполнительной кризис югославского парламентаризма был предопределен состоянием самого депутатского корпуса. В первую очередь следует отметить, что и в скупщине, и в правительстве, которое в тот период формировалось из депутатов крупнейших парламентских фракций, «посланники народа» демонстрировали более чем скромную работоспособность. Показательным примером служит то обстоятельство, что с 1918 г. по 1929 г. было принято всего пять бюджетов страны (1922/1923,1924/1925,1926/1927,1927/1928,1928/1929 гг.). Все остальное время государство каждый месяц функционировало на одну двенадцатую от суммы прошлогодних доходов и расходов>27. Кроме того, как пишет сербский историк И. Бецич, «хотя по закону о государственных финансах бюджетный год должен был совпадать с календарным, и эта норма была отменена только в 1924 г., в период до ее отмены закон не соблюдался. Бюджетные года 1919/1920, 1920/1921 и 1921/1922 начинались 1 июня. 1921/1922 финансовый год примечателен тем, что он продолжался полных 14 месяцев. Последний финансовый год пятилетнего послевоенного цикла начался 1 августа 1922 г. и закончился 30 июня 1923 г.»>28
Число всех остальных законов, принятых народными избранниками, также было весьма невелико. В качестве свидетельства приведем два отрывка из относящихся к середине и концу 1920-х годов донесений британского дипломатического представительства в Белграде руководству Foreign Office: «Время тратится на мелкие межпартийные и личные интриги, вместо того чтобы уделить внимание строительству административной системы, которая бы объединила различные части королевства»; «Очевидно в 1925 г. скупщина сделала очень мало. На внутриполитические маневры было потрачено больше времени, чем на общественно полезные дела… бесплодные партийные интриги, которым предаются белградские политики, сделали невозможным проведение каких-либо законодательных или административных реформ… За десять лет в Белграде было образовано двадцать пять кабинетов, и все они занимались мелким политиканством, – главным развлечением на Балканах, – вместо того чтобы решать срочные проблемы государственного обустройства»
