Юдифь и олигофрен - [11]

— Можно ли под гипнозом убить? — спросил я, чувствуя тошноту на крутых поворотах.

— Только теоретически. Очень сложно заставить человека делать то, что он действительно не хочет. Попробуй внушить стыдливой девушке, чтобы она публично разделась. Впрочем, она разденется, если будет думать, что находится в своей ванной.

— Точно так же можно заставить дать яд под видом лекарства или выстрелить из настоящего пистолета, внушив, что это игрушечный.

— У тебя извращенное воображение.

— Почему ты не сказал про внутренний голос? — вмешался в разговор второй.

— Не твое дело.

— Боишься самому себе сознаться, что у тебя раздвоение личности?

— Заткнись! — мысленно крикнул я, и он замолчал.

Мы подъехали к расположенной в предгорье больнице.

Почти во всех окнах горел свет. Кабинет Марка был обставлен современной белой мебелью. На столе стоял мощный компьютер.

— У меня есть интересное дельце, — весело сказал он. — Парень зарубил топором отца.

— Очень интересно, — фыркнул я.

— Нет, ты послушай. Отец воспитывал его с младенчества, а мать он никогда не видел. Я стал ее разыскивать и выяснил, что она родила близнецов. Одного оставила мужу, а с другим уехала в Караганду. И что ты думаешь?

— Он ее убил, — догадался я.

— Тяжело ранил, — радостно сообщил Марк, — но тоже топором. Представляешь, братья не знают о существовании друг друга, а через семнадцать лет в один и тот же день заболевают острой шизофренией и бьют своих родителей по голове. В Германии можно было бы написать докторскую диссертацию, а у нас рассматривают только типичные случаи.

— Да, — задумчиво произнес я, — это, пожалуй, интересней, чем у Достоевского.

— Хочешь познакомиться с Раскольниковым? — спросил он и нажал кнопку селектора.

Вскоре дюжий санитар привел бледного долговязого парня. Его рябое лицо было неподвижным, а взгляд таким отрешенным, что казался отраженным во внутрь глаз, где терялся в темноте бессознания. Отцеубийца был явно погружен во внутренние переживания. Я мысленно его ощупал — топора не было.

— Где твоя мать? — спросил Марк, оседлав заваленный бумагами стол.

— Дома, — ответил шизофреник глухим безжизненным голосом.

— Когда ты видел ее в последний раз?

— Неделю назад. Она сказала, чтобы я вымыл руки.

— У тебя были грязные руки?

— Они и сейчас грязные, — сказал парень и стал рассматривать свои пальцы.

— А отец?

— Мама сказала, что он умер еще до моего рождения.

— Ты знаешь, что у тебя есть брат?

— У меня был брат, но я его убил за то, что он хотел изнасиловать мать.

— Как это случилось? — спросил Марк, закуривая и протягивая пациенту пачку сигарет.

— Спасибо, я не курю, — сказал он. — Я все отлично помню и понимаю. Зачем вы привели следователя? Я не убийца, я только хотел спасти мать.

— Почему ты решил, что я следователь? — заинтересовался я.

— Вы только посмотрите на него, — сердито буркнул шизофреник, не поворачивая головы.

— Расскажи о брате, — попросил Марк, переглянувшись со мной.

— В чужом городе ходили злобные люди. Они могли схватить меня в любой момент, поскольку я не такой, как все. Мне стало страшно, хотя враги были слишком заняты своими делами, чтобы обращать на меня внимание. Я немного успокоился, пока не увидел на большом щите портрет мамы. Она была полуголой. Тогда я понял, что ее уже поймали, и побежал домой.

— Откуда ты знал, где твой дом, если был в чужом городе? — спросил Марк звонким голосом. Его глаза заблестели от удовольствия.

— Я шел по запаху, — не задумываясь, ответил шизофреник, — а в комнате сидел отец.

— Он же умер?!

— Вот именно! Я сразу понял, что это брат, который принял вид отца, чтобы отнять у меня мать. Теперь вы понимаете?

— Да, теперь я понимаю, — задумчиво произнес Марк и кивнул стоящему в стороне санитару.

— Спасибо, — сказал парень и победоносно посмотрел на меня ожившими глазами.

— Ты знаешь, что в древности рождение близнецов считалось признаком величайших несчастий? — спросил я, когда сумасшедшего увели. — Многие народы убивали одного или обоих братьев, а иногда и мать.

— Меня интересует психиатрия, а не мифология.

— У тебя очень вредная работа. Ты не думаешь, что постоянное общение с сумасшедшими отравляет психику?

— Еще как отравляет, — согласился он, укладываясь на диван, — но дело даже не в этом. Главное, что психиатры ненормальные изначально, поэтому выбирают такую профессию, чтобы, прежде всего, разобраться в собственных проблемах. Ладно, пора спать.

«Какой странный парень», — подумал я, лег и сразу заснул после такого интересного дела. Я брал интервью у двух известных психиатров, и оба производили очень тяжелое впечатление. Один из них каждые пять минут сильно дергал меня за рукав и, приблизив лицо, спрашивал: «Ты понял?». Другой утверждал, что слышит специфический шизофренический запах, который издают его пациенты. А Марк чуть не придушил меня в юности.

Я взял лежащую на столе связку ключей и тихо вышел из комнаты, ибо почти протрезвел и чувствовал себя довольно уверенно, хотя события плохо вязались друг с другом. Почему Марк потащил меня ночью на работу и показал сумасшедшего убийцу? Вряд ли это было причудой пьяного психиатра. Еще будучи студентом, он рассказывал, что шизофреники видят в родителях враждебных существ, которые приняли любимый образ.