Йозеф Геббельс. Мефистофель усмехается из прошлого - [9]

Свои ранние дневники Геббельс писал, не рассчитывая на их публикацию, поэтому нет причин сомневаться в их искренности и отсутствии позы.

По записям видно, что даже перейдя в подчинение к Гитлеру и заручившись его покровительством, он постоянно страдал от резких перемен настроения, то впадая в депрессию, то испытывая приливы счастья, то мирясь, то ссорясь с окружающими, в отношениях с которыми устанавливались то гармония, то антагонизм. 26 октября 1925 года он отмечал в дневнике: «Кауфманн — мой дорогой и преданный друг, прекрасный, добрый товарищ!» Шесть месяцев спустя он получил от Кауфманна (в то время гауляйтера земли Северный Рейн) письмо с упреками в отсутствии жесткости и записал в дневнике: «Какой гадкий сюрприз преподнес мне Кауфманн в своем наглом письме! Теперь я уезжаю с испорченным настроением, совершенно подавленный».

Романтический идеализм странным образом смешивается у него с плохо скрываемой агрессивностью. Он искренне восхищается то Гитлером, то видами Байрейта, то идеями Рихарда Вагнера и в то же время чернит и поносит своих соперников и врагов; и над всем этим царствуют холодный расчет, амбиции и ненасытная жажда власти и престижа. Он сравнивает самого себя то с «беспокойным вихрем», то с апостолами и проповедниками и наблюдает с удовольствием, как внимательно, будто в церкви, слушает его толпа на митингах. Но в его острых нападках на врагов национал-социализма, на республиканцев и евреев не было и следа религиозной кротости — было только злобное желание унизить и уничтожить их.

Разочарование и пессимизм терзают его душу и после заключения соглашения с Гитлером: «Я чувствую себя так, как будто давно умер и меня похоронили. На сердце так тяжело! Все эти поездки — как они мне надоели! Осталось одно, последнее утешение — работа, моя работа…» Настал момент, когда все ему разонравилось: люди, новые места, собрания и митинги. В июне 1926 года началась борьба за власть в партийной организации в Эльберфельде, вызвавшая у него новый приступ тоски: «Сегодня начнутся эти личные «разборки»: Кауфманн, Пфеффер и я будем обвинять друг друга…»

В этот смутный период Геббельсу предложили пост гауляйтера (партийного руководителя) Берлина. Сначала он колебался, даже думал: не отказаться ли? Но высокая столичная должность оказалась слишком лакомой приманкой для агитатора из провинции, несмотря на все его «сомнения», искренние или мнимые. Спустя две недели, после выступления на митинге, в его дневнике появляется запись, напоминающая терзания девицы на выданье: «Мы вышли прогуляться по улицам. Перед нами раскинулся ночной Берлин. Море огней и настоящий Вавилон пороков! И в эту-то трясину я лезу по собственной воле!»

В конце концов он, конечно, принял этот высокий пост, настоятельно предложенный ему Гитлером, и записал следующее: «С 1 ноября я точно буду в Берлине. Ведь Берлин — это центр всего, и для нас — в том числе!»

Это был хитрый ход Гитлера, убившего таким путем сразу нескольких зайцев. Прежде всего Геббельс, бывший до этого личным секретарем Грегора Штрассера, теперь превратился в его самого серьезного соперника. Оба деятеля имели штаб-квартиры в Берлине, но именно Геббельс создал нацистской партии громкую известность в столице и разработал новые, невиданные ранее методы политической пропаганды.

Глава 2 «Битва за Берлин»

Рассудок бессилен там, где господствует чувство.

И.-В. Гёте

1. Методы гауляйтера

«Над Берлином уже тяжело нависал серый ноябрьский вечер, когда скорый поезд медленно вошел под своды Потсдамского вокзала. Не прошло и двух часов со времени моего отъезда, как я уже ступил (впервые в жизни) на его платформу, ставшую впоследствии отправным пунктом многих наших политических начинаний». Так рассказывал Геббельс о своем прибытии в столицу, куда он был назначен гауляйтером.

Для молодого агитатора, при всем его трудолюбии и настойчивости, Берлин оказался крепким орешком. Нацистская партия не достигла в столице Германии особых успехов. Многие избиратели голосовали за коммунистов; социал-демократы прочно контролировали городское управление, а почти все ежедневные газеты Относились к нацистам (которых в городе было совсем немного) враждебно или в лучшем случае с безразличием, кроме разве что расистской «Дойче цайтунг», но и та принадлежала местным правым, а не национал-социалистам.

В своей пропагандистской книге, названной им «Битва за Берлин», Геббельс с презрением отозвался о той «секте» (существовавшей в Берлине под видом национал-социалистской партийной организации), которую он обнаружил по прибытии. По его словам, это было сборище группировок, занятых междоусобной враждой, а не борьбой против общих врагов. Здесь не существовало никакой партийной дисциплины, поборниками которой были Гитлер и Геббельс; «это была скорее неорганизованная толпа, состоявшая из нескольких сотен людей, которые, правда, верили в национал-социализм, но толковали его каждый на свой манер». Геббельс, любивший в то время распространяться об «актах террора, совершаемых «красными», позже допускал, что кровавые столкновения могли происходить скорее между членами его собственной партийной организации, а не между ними и коммунистами.