Йошкар-Ола – не Ницца, зима здесь дольше длится - [11]
Так жахнули, что все ахнули
В "шестом" магазине на бульваре Свердлова продавали портвейн со специфическим запоминающимся запахом. Не помню названия и цены этого зверского напитка. В седьмом классе я впервые попробовал спиртное. Мне не понравилось. Поколение шестидесятых не знало наркотиков. Среди моих приятелей вплоть до старших классов не было "хроников" и по части алкоголя. Это вам не вторая половина восьмидесятых, когда я работал военруком в одном из строительных СПТУ, где почти в каждой старшей группе уже были ребята, состоящие на учете у нарколога. Нет, шестидесятые годы в этом отношении невинны.
Но если есть вино, непременно найдутся люди, которые захотят его попробовать. Седьмой класс – еще не совсем взрослые, но уже не совсем дети. Мы собрались у моего одноклассника Валеры и по-взрослому из граненых стаканов жахнули вина. Что потом с нами было, мало кто помнил. Валера был самый здоровый, и он легче перенес это испытание на прочность, а мы все добирались до дома, держась за фасады зданий. Понятное дело, и по дороге, и потом дома выбрасывали содержимое желудков куда попало. Кого-то тогда родители всерьез отлупили. А мой отец, видя меня в таком состоянии, даже ругаться не стал. Рукой только махнул, засмеялся так невесело и ушел очередную лекцию писать. Я после того случая, наверное, год не переносил даже запаха спиртного и сушеной рыбы, которой мы это спиртное закусывали. Эту "коллективную пьянку" разбирали, кажется, на педсовете в школе, искали зачинщиков и грозили им небесными карами. Но кончилось все нормально. Из школы никого не выгнали, а вино мы позже все же научились пить и получали от этого удовольствие.
В кармане – 5 рублей. И ты король!
Повзрослев, мы ходили летними вечерами в городской парк, где на танцплощадке в эстрадном ансамбле играли тогда люди, ставшие впоследствии руководителями серьезных оркестров, директорами музыкальных школ. В полукруглой “скорлупе” летней эстрады они смотрелись небожителями, вознесенными над толпой волшебной музыкой. Как боги парили над медитирующей в танце публикой.
Медленные мелодии сменялись быстрыми ритмами, и тогда особенно ярко начинал проявлять себя выпивший вермута молодняк, пытавшийся под пьяные выкрики устроить папуасские танцы с вульгарными выбрасываниями в стороны разных частей тела. Впрочем, таких ярых танцоров зорко выслеживали представители БКД (боевая комсомольская дружина), нападали скопом, хватали и тащили в свой штаб для дальнейших разборок. Иногда эти "боевые комсомольцы" переусердствовали, и по этому поводу могли завязываться кратковременные потасовки, кои заканчивались в отделении милиции. Разные были ситуации. И народ в БКД был разный. Были там не только искренние борцы за правопорядок, но и личности, которые приходили в дружину, чтобы реализовать свое необоснованное желание подергать за чубы судьбы человеческие или просто отомстить дворовой братии за унижения и пренебрежение.
А многие музыканты в молодости подрабатывали в ресторанах. Водить знакомство с лабухами было весьма полезно, всегда можно было попасть вечером в переполненный "вертеп" через "черный вход". А уж там…
В начале семидесятых в ресторан можно было сходить, имея в кармане пять рублей. На эти деньги заказывали, например, 250-300 г водки, лимонад, салат "Богатырь", бифштекс с яйцом. Или, если вы не пили водку, бутылку вина.
Походы по ресторанам общественностью в то время, мягко скажем, не поощрялись. Но, тем не менее, вечерами эти "гнезда порока" были всегда полны. Советский человек тоже любил иногда почувствовать себя буржуем, которому еду подносят на белой тарелочке с голубой каемочкой. Это называлось "сходить в кабак". Кто-то появлялся здесь, чтобы потанцевать и с девушкой познакомиться, кто-то – выпить, а кто-то – просто вкусно поесть и потрепаться с друзьями за фужером пива.
Какие антрекоты готовили в старом ресторане "Таир", какие тут шикарные делали лангеты и ромштексы! Это было настоящее, искусно приготовленное мясо, вкус которого запоминается навсегда. Про диеты тогда мало думали, и жирные свиные эскалопы без особых угрызений совести поедали даже "язвенники и трезвенники". Пенилось пиво в золоченых бокалах, по залу меж танцующих пар деловито шныряли с подносами в руках официанты в белых фартуках; с эстрады над столами плыла ненавязчивая музыка, и ударник Леня по прозвищу Шницель задушевно, как колыбельную ребенку, тихо пел для жующей котлеты публики:
"Все тебе – нищий,
все я отдам
Кроме своей Люси,
Бросьте монетку,
месье и мадам,
Я вам скажу "мерси"…
Рестораны работали до 23.00, но привыкшая к ограничениям общественность успевала и выпить, и закусить. А заезжие "дети гор" даже станцевать лезгинку, привлекая внимание окружающих гортанными выкриками и необычными в нашей полосе телодвижениями.
Боже, какие подавали шницели в только что открывшемся после реконструкции кафе "Молодежное" на улице Комсомольской. Они были размером с лопату, хорошо прожарены и тоже необычайно вкусны. Такие шницели делали только короткое время после открытия кафе, позже они начали мельчать и постепенно превратились в обычные сухие "общепитовские" котлеты.
Это книга о двух путешествиях сразу. В пространстве: полтысячи километров пешком по горам Италии. Такой Италии, о существовании которой не всегда подозревают и сами итальянцы. И во времени: прогулка по двум последним векам итальянской истории в поисках событий, которые часто теряются за сухими строчками учебников. Но каждое из которых при ближайшем рассмотрении похоже на маленький невымышленный трагический или комический роман с отважными героями, коварными злодеями, таинственными загадками и непредсказуемыми поворотами сюжета.
Что может быть хуже, чем быть 39-летней одинокой женщиной? Это быть 39-летней РАЗВЕДЕННОЙ женщиной… Настоящая фанатка постоянного личного роста, рассчитывающая всегда только на себя, Дейзи Доули… разводится! Брак, который был спасением от тоски любовных переживаний, от контактов с надоевшими друзьями-неудачниками, от одиноких субботних ночей, внезапно лопнул. Добро пожаловать, Дейзи, в Мир ожидания и обретения новой любви! Книга Анны Пастернак — блистательное продолжение популярнейших «Дневник Бриджит Джонс» и «Секс в большом городе».
Знакомьтесь, Рик Гутьеррес по прозвищу Кошачий король. У него есть свой канал на youtube, где он выкладывает смешные видео с котиками. В день шестнадцатилетия Рика бросает девушка, и он вдруг понимает, что в реальной жизни он вовсе не король, а самый обыкновенный парень, который не любит покидать свою комнату и обожает сериалы и видеоигры. Рик решает во что бы то ни стало изменить свою жизнь и записывается на уроки сальсы. Где встречает очаровательную пуэрториканку Ану и влюбляется по уши. Рик приглашает ее отправиться на Кубу, чтобы поучиться танцевать сальсу и поучаствовать в конкурсе.
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.